⁴ Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). М., 1998. С. 180–230.

     Прежде всего разумелось единство психических феноменов и телодвижений, поэтому в театре и в кино показ мыслей и эмоций обязательно сопровождался жестами, специальными позами и/или мимикой. Правда, слишком прямая их корреляция воспринималась нередко отрицательно¹.

     Существовало также представление о единстве облика и социального статуса человека. Так, одна кухарка утверждала, что композитор Р. Вагнер, как и Наполеон, – «большущий человек», пусть и маленького роста. Для создателей фильма о А. С. Пушкине было естественным, что он в картине лебезит перед вельможами. Столь же естественным был и стереотип, что богач всегда ходит в цилиндре².

     Далее, стереотип о единстве внешнего и внутреннего в человеке допускал возможность его преображения вплоть до полной неузнаваемости – из-за пережитого им или с течением времени. Оборотной стороной такого допущения было мнение, что единства личности у индивида на всём протяжении его жизни может и не быть. Добавочным основанием этому мнению служило убеждение, что моральный облик человека изменчив: он может попасть в рабство страстей и пороков, но может и выбраться из него³.

     Особыми вариантами представления о слиянности внешнего и внутреннего в человеке были отождествление экранных образов «звезды» с нею самой и её личностью (как в сознании публики, так и в сознании самих актёров) и лежащий в основе многих комедийных сюжетов постулат о прямой зависимости интеллектуальных достоинств индивида от его телесных потребностей⁴. К этому стоит приплюсовать противопоставление молодости и зрелости на примере взрослого мужчины – противопоставление добрачной жизни и жизни семьянина: если первый период наполнен яркими событиями и приключениями, то второй – их отсутствием (за браком следуют покой и тишина)⁵.

     Само собой разумеющейся виделась также взаимосвязь внешности и морального облика человека. Это убеждение было одной из причин появления и существования актёрских амплуа, а

__________________________

¹ Лебедев Н. А. Указ. соч. С. 28, 33; Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 168–169; Великий Кинемо. С. 289–290.

² Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 223; Великий Кинемо. С. 49–50; Поляновский М. Л. Указ. соч. С. 38–39.

³ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 195, 206, 224; Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 247; Великий Кинемо. С. 276.

⁴ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 278, 288–289; Пави П. Указ. соч. С. 151.

⁵ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 120–122, 208.

значит и схематизма персонажей, которые чётко разделялись на добродетельных и злодеев, причём ни тех, ни других не мучили сомнения и не раздирали противоречия. Из этого же ряда – факты, что однотипные персонажи носят похожие фамилии, что урод оказывается злодеем, а злодей-красавец карается уродством¹.

     Последний пример показывает, что существовало представление о неразрывности красоты и «правды» (морали, добра, блага).

     Вот ещё подтверждения этому: для создания и поддержания «культа денег» создатели фильмов применяли «эстетизацию богатства»; в то же время фильмы, где имела место эстетизация порока, успеха не имели и проваливались в прокате. Для создателей и зрителей российского кино 1908–1919 гг. было также очевидным, что есть «красота героического»².

     Мнение о слиянности красоты и «правды» конкретизировалось в представлении, что «подлинное» искусство должно говорить о вечных идеалах и фундаментальных ценностях, что от него должна быть «душевная польза» – улучшение нравственности, укрепление любви к Богу и ближнему. В одном из киноманифестов (1915 г.) провозглашалось, что кинематографу предстоит стать «кафедрой для проповеди правды и красоты». Уже в 1919 г. была подмечена схожесть киноперсонажей с мифологическими героями, т. к. и те и другие «объективны, типичны и нормальны»; «Они – воплощения как бы долженствующего быть правила...» Однако предполагалось, что искусство должно поучать неявно, ненавязчиво. Неуспех французских киномелодрам и рассказов Л. Толстого для народа обусловило как раз присущее им назойливое морализирование³.

     Рассмотрим теперь представления отечественных кинотворцов и кинозрителей 1908–1919 гг. о физической красоте.

     Идеал женской красоты – это большие глаза, густые брови, пухлые губы, чёткие контуры лица, изящный профиль, бледность, томность, крепкое и плотное телосложение при относительной стройности и изящности (балерина В. Каралли была для кинопублики

___________________________

¹ Там же. С. 106, 120–122, 187, 243, 276–278; Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 103, 218; Великий Кинемо. С. 45–46, 294–295, 312, 332–333; Эстетика. С. 199; Пави П. Указ. соч. С. 175.

² Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 227, 304, 313, 353.

³ Там же. С. 220–221, 276; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 92, 133–136, 279.

«слишком изысканная, слишком тонкая»), средний рост, тёмный цвет волос, присущий брюнеткам или шатенкам¹.

     Мужская красота, судя по всему, подразумевала тонкие черты лица, прямой нос, плотно прижатые уши, высокий лоб, тёмный цвет волос, отсутствие полноты, стройность, элегантность, умение носить фрак.

     Общими для обоих полов идеальными качествами были плавность, мягкость, пластичность движений и умение танцевать².

     Нужно также отметить представление о корреляции прекрасного и живого, которое опиралось на естественное наблюдение, что телесная красота с возрастом исчезает. Думается, не случайны были провалы фильмов, где красота становится атрибутом смерти или причиной убийства, и успехи лент, где герой убивает или ослепляет себя из-за того, что его любимая потеряла красоту³.

     Эмоции, связанные с представлениями о социуме, группировались, во-первых, вокруг

оппозиции справедливость – несправедливость. С этой связкой, характерной прежде всего для мелодрам, коррелировали радость и печаль, восторг и гнев, удовлетворение и негодование, умиление и сострадание.

     Во-вторых, эмоциональная подоплёка была у представлений о социальной стратификации. В этот комплекс входили чувство превосходства над нижестоящими (его составные части – удовлетворение, удовольствие, самолюбование) и одновременно чувство уважения и даже преклонения перед вышестоящими (вспомним «киношного» А. С. Пушкина)⁴.

     Если говорить о системе ценностей изучаемой общности, то, насколько можно судить, к фундаментальным (общим) ценностям, помимо красоты, относились добродетельность, любовь к ближнему

____________________________

¹ Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 198, прим., 218, 230, 252, 313, 368–369; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 293, 296; Садуль Ж. Указ. соч. Т. 2. С. 292–293, 303; Мигающий синема: Ранние годы русской кинематографии: воспоминания, документы, статьи. М., 1995. С. 19–40, 215, 223, 267–286; Великий Кинемо. С. 28, 45, 51, 55, 62, 63, 69, 72, 79–81, 99, 134, 158–159, 164, 167, 188, 193, 195, 198, 201, 207, 213, 226, 229, 243, 248, 258, 284, 338, 381, 387, 431, 438, 440, 446; Соболев Р. П. Указ. соч. С. 32–33, 96–97.

² Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 226, 230, 369; Лебедев Н. А. Указ. соч. С. 55, 63; Мигающий синема. С. 25, 242, 259, 260, 278–279; Великий Кинемо. С. 49, 376, 380, 433, 466, 468, 495; Соболев Р. П. Указ. соч. С. 64–65.

³ Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 312; Лебедев Н. А. Указ. соч. С. 56; Великий Кинемо. С. 340; Садуль Ж. Указ. соч. Т. 3. С. 172.

⁴ Пави П. Указ. соч. С. 146, 151–153; Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 115; Великий Кинемо. С. 49.

и Отечеству (патриотизм), верность (и человеку, и Богу), искренность, честность, законность. Преимущественно «мужскими» ценностями были следование долгу, доблесть и геройство (мужество, храбрость, удаль), а «женскими» – скромность, целомудрие, заботливость¹.

     Понятием «закон» охватывалось как писаное право (установления государства и церкви), так и неписаные нормы, дарованные Богом (обычаи, мораль и даже в какой-то мере этикет). Поэтому люди, преступившие закон, становятся изгоями, теряют прежний круг общения и несут позорное клеймо всю жизнь. Отношение к нарушителям писаных норм базировалось также на различении осуждённых справедливо/несправедливо и на готовности назвать «преступником» не только осуждённого, но даже ещё не арестованного человека.

     При этом люди, занимаясь плагиатом, не испытывали негативных эмоций (страха, стыда, угрызений совести и пр.), поскольку прямое заимствование было явлением заурядным. Существовали понятия «автор» и «авторство», но не было понятий «авторское право» и «плагиат», ибо господствовало мнение, что произведение искусства принадлежит всем (ср. с фольклором). Отсюда вольные переделки и «доделки» (написание продолжений) литературных произведений российских и чужеземных авторов, использование чужих лент кинодекламаторами, воровство сюжетов и целых пьес, заимствование героев и комических масок, произвольная смена названий и «национальности» иностранных кинокартин и пр.²

     Далее, идеальной нормой человеческих отношений был принцип «Доверяй, но проверяй», обоснованием которого были примеры, когда чрезмерное доверие оборачивалось для человека неприятностями. Этот принцип диктовал отношение индивида и к тем, кто ниже его («бедным и убогим»), и к тем, кто ему ровня; и к тому, кто нуждался в его помощи, и к тому, кто сам ему помогал; и к чужим людям, и к близким, знакомым³.  При этом декларировалось

__________________________

¹ Пави П. Указ. соч. С. 174–175; Эстетика. С. 199; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 120–122, 134–135, 195, 205, 208, 195–243.

² Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 113–124, 129, 140, 156, 219, 230–231, 253, 261, 265, 273, 276, 359–360; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 92, 98, 102, 105–106, 110, 136–137; Лебедев Н. А. Указ. соч. С. 47; Соболев Р. П. Указ. соч. С. 27; Великий Кинемо. С. 32, 136, 192, 277, 311, 410.

³ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 200, 218–219, 231–232, 240; Великий Кинемо. С. 171, 201, 305.

и доказывалось, что настоящая любовь (к родным, любимым, друзьям) подразумевает самопожертвование¹.

     Теперь обратим внимание на половозрастные нормы и запреты, предписываемые мужчинам и женщинам вообще, без учёта их социального статуса.

     Для взрослых мужчин были в принципе допустимы добрачный секс, любовная измена, содержание любовницы, обращения к проституткам (хотя всё это и осуждается), а также – в разумных пределах – алкоголь (например, для снятия душевной боли), карты и застолья². Предосудительными чертами мужского поведения считались пьянство, картёжничество, отсутствие денег, альфонство, дебоши, кутежи, преступная деятельность³.

     В поведении взрослых женщин были недопустимы добрачный секс (правда, лишь в случае огласки и если в этом нет самопожертвования со стороны женщины); пребывание в качестве содержанки, любовницы, кокотки, куртизанки, проститутки; пьянство, частые выпивки и даже просто посещение трактира; курение; отсутствие заботы о родных и близких; «нескромность» – нежелание быть позади мужчин (например, проявление инициативы в ухаживаниях и любовных признаниях)⁴. В то же время вдове как бы разрешалось иметь любовника и быть властной, т.е. «мужеподобной», особенно если у неё есть своё дело. Впрочем, «нескромность» была позволительна и замужним женщинам, но при этом в адрес их супругов раздавались насмешки⁵.

     Факторами престижа/позора индивида были в первую очередь оценки его поступков и мнения о нём непосредственно окружающих его людей. Причём подобный ореол мог сопровождать человека и после его смерти.

     Основными способами завоевания и поддержания престижа и для мужчины и для женщины было соблюдение законов и

________________________

¹ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 196, 204–209; Великий Кинемо. С. 73, 198, 207–208, 216, 223–224, 249, 277, 335, 358, 426; Садуль Ж. Указ. соч. Т. 2. С. 295; Поляновский М. Л. Указ. соч. С. 58.

² Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 195–196, 202–203, 222; Поляновский М. Л. Указ. соч. С. 38–39, 58; Великий Кинемо. С. 15, 41, 55, 155, 167, 198, 207–208, 231–232, 238, 246, 278, 335, 471; Советские художественные фильмы. Т. 1. № 48.

³ Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 224–225, 233, 365; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 195, 222; Великий Кинемо. С. 15, 22, 40, 99, 116, 155, 171–172, 189, 191, 246, 248, 266, 353, 406.

⁴ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 195–196, 202; Великий Кинемо. С. 55, 65, 117, 155, 157–160, 193–195, 198, 231–233, 238, 245, 248, 334–335, 471.

⁵ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 195, 201, 205–206, 208, 216–217, 231, 273, 275; Лебедев Н. А. Указ. соч. С. 53; Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 148, 224–226; Великий Кинемо. С. 134, 144, 189–190, 196, 224, 226.

моральных норм, но особенно – самопожертвование. Оно возвышало в глазах окружающих даже «падших женщин» (бесчестье девицы ради семьи прощается, а жертва часто вознаграждается)¹.

     Преимущественно «мужскими» способами обретения авторитета были героизм на войне и стойкость («мужество») в экстраординарных обстоятельствах мирной жизни (например, в тюрьме, ссылке). Гибель на поле боя и в чрезвычайных ситуациях мирного времени (которые могли восприниматься как скрытая война) часто воспринималась в образе «строительной жертвы», после которой оставшиеся в живых уже не могли не продолжать почин павших².

     Сугубо «женским» способом повысить свой престиж была стойкость перед соблазнами роскоши и любовной страсти³.

     Фактором позора, общим для мужчин и женщин, было открытое, демонстративное несоблюдение законов и норм морали (пример: супруги открыто живут врозь и у каждого –любовник или любовница).

     Кроме того, мужчину покрывали позором неспособность противостоять посягательствам на его властные прерогативы в сексуальной и семейной сфере, нежелание или неумение держать слово и выполнять принятые обязательства.

     Имеются в виду ситуации, когда мужчина не выплачивает карточный долг⁴; когда он зависит от жены или любовницы (он – «подкаблучник», она его бьёт или материально обеспечивает)⁵; когда его дочь убегает или её похищают⁶; когда другой мужчина из числа «своих» обладал или обладает «его» женщиной – женой, невестой, любимой. В последнем случае если «потерпевший» убивал себя, соперника и/или женщину, он вызывал сочувствие у окружающих⁷. Ещё одна позорная ситуация – при изнасиловании «чужаками» женщин, входящих в понятие «наши», «свои» (к примеру, во время войны); в этом случае сценарий поведения мог быть один – истребление врага⁸.

___________________________

¹ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 206; Великий Кинемо. С. 117, 157–158, 209, 335.

² Великий Кинемо. С. 141; Советские художественные фильмы. Т. 1. № 25; эпизод клятвы на могиле умершего товарища в фильме «Революционер» (1917).

³ Великий Кинемо. С. 194, 196, 361, 389.

⁴ Там же. С. 15–16.

⁵ Там же. С. 189–190, 196–198; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 195; Соболев Р. П. Указ. соч. С. 154.

⁶ Великий Кинемо. С. 62, 72–73.

⁷ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 202–203; Великий Кинемо. С. 15–16, 22, 67, 71, 74, 84–85, 119–121, 145, 192, 209–211, 221, 225, 266, 272, 305, 324, 376, 380, 433, 468, 471; Соболев Р. П. Указ. соч. С. 159.

⁸ Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 196, 206; Великий Кинемо. С. 240, 484.

     Позором для «порядочной» женщины были прежде всего её добрачная «нечистота» (добровольная интимная связь, изнасилование или даже просто тайное свидание)¹, а также демонстративное пренебрежение к ней со стороны близкого мужчины (например, проигрыш её в карты или наличие у мужа всем известной любовницы)².

     Если борьба с преступностью отдавалась на откуп государству (жандармам и полиции), то борьба с аморальностью была делом церкви и частных лиц, причём обычные люди – прежде всего мужчины – располагали шаблонными заготовками для «преодоления хаоса».

     Эти заготовки можно поделить на «благородные», «низкие» и «подлые». К первым относились варианты личного участия человека в «наведении порядка» при минимуме насилия с его стороны – дуэль, неформальный поединок вооружённых людей, открытое порицание, словесное разоблачение (в том числе с пощёчиной и/или плевком в лицо)³.

     «Низкими», но в принципе допустимыми способами «преодоления хаоса» были те, что связаны с грубым физическим воздействием, – убийство из револьвера, убийство безоружного холодным оружием, единоборство (побои, драка, оплеуха и т.п.), насилие с помощью других людей (друзей, слуг, полиции и пр.)⁴.

     «Подлые» (недопустимые) действия по «наведению порядка» подразумевали самоустранение и перекладывание ответственности на других – имеются в виду донос властям или заинтересованным лицам (письменный и устный, анонимный и «открытый»), издевательство и смех в отсутствие объекта насмешек, удар ножом исподтишка и т. д.⁵

     Основными «рецептами наведения порядка» в своей собственной жизни были суицид и его символические эквиваленты – уход в монастырь, добровольное изгнание и брак с нелюбимым

________________________

¹ Великий Кинемо. С. 26, 68–69, 72, 74, 117, 123, 155, 171, 198, 201, 210, 272, 305, 341, 433, 466, 471; Соболев Р. П. Указ. соч. С. 171.

² Великий Кинемо. С. 15–16, 119, 225, 477.

³ Там же. С. 47–48, 67, 79–80, 85, 120, 202, 210, 221, 240, 264, 305, 383, 429, 433; Якубович О. В. Новые находки на Госфильмофонде // Из истории кино: Мат-лы и док–ты. М., 1961. Вып. 4. С. 102; Садуль Ж. Указ. соч. Т. 2. С. 295.

⁴ Великий Кинемо. С. 15–16, 20, 25, 29–30, 41, 46, 56, 71–74, 87, 118, 158, 171, 191–192, 196, 208–209, 224–225, 240, 249, 266, 316, 421, 478; Соболев Р. П. Указ. соч. С. 171; Поляновский М. Л. Указ. соч. С. 58.

⁵ Якубович О. В. Указ. соч. С. 102; Великий Кинемо. С. 28, 99, 116, 119, 132, 225, 235, 316, 360–361; Поляновский М. Л. Указ. соч. С. 58.

человеком. Особым вариантом было посвящение себя социально важному делу¹.

     Кстати, к важнейшим общественным занятиям искусство не относилось. Для кинодеятелей и кинозрителей в России 1908–1919 гг. оно было частью праздника, а значит способом развлечься и отвлечься от повседневности. От искусства ждали того, чего нет вокруг, или того, что есть, но необычно, ненормально². Отсюда популярность мелодрам, исторических и детективно-приключенческих фильмов, полных интриги, зрелищности, необыкновенных судеб и ситуаций, экзотики и «красивой жизни»³. Отсюда такая особенность комедий, как «полная их оторванность от современной жизни». Отсюда и тот факт, что в 1915–1918 гг. российский кинематограф старался «не замечать» идущую мировую войну⁴.

     Для представителей изучаемой общности было также характерно разделение видов и явлений искусства на «высокие/низкие» и «приличные/неприличные».

     К «приличным» и одновременно «высоким» видам искусства причислялись, по всей видимости, опера, балет, симфоническая музыка, камерное исполнение арий и классических  романсов, «серьёзная» литература, драматический театр, жанровая живопись, скульптура, архитектура, храмовое хоровое пение, классические бальные танцы (например, вальсы)⁵.

     «Приличными», но «низкими» считались оперетта, кино, цирк, музыка духовых и военных оркестров, эстрада («восточные» танцы, чечётка, фокусы, цыганские и «жестокие» романсы и пр.),  неклассические бальные танцы (танго), исполнение русских народных песен и мелодий⁶.

_____________________________

¹ Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 195–196, 203–204; Великий Кинемо. С. 30, 65, 69, 85, 100, 121, 123, 133, 134, 150, 158, 160, 172, 183, 190, 195, 199, 207, 209, 224, 226, 233, 236, 245–246, 268, 389, 405, 407, 496; Садуль Ж. Указ. соч. Т. 2. С. 297.

² Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 239–240, 368; Лебедев Н. А. Указ. соч. С. 41, 58; Садуль Ж. Указ. соч. Т. 2. С. 304; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 112–116, 123–125, 133–136.

³ Эстетика. С. 199; Пави П. Указ. соч. С. 175; Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 137, 143–144, 212–214, 228, 231, 234–236, 239, 271–275, 373; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 118, 122, 124, 187, 240–242.

⁴ Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 158, 192, 206, 211–216, 250, 255, 364.

⁵ Там же. С. 110–111, 118–124, 126, 171, 227, 249; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 218–219, 236, 239, 240–241, 294; Великий Кинемо. С. 23, 79, 89, 92–95, 112, 120, 135, 151, 160–161, 225–227, 258–259, 355–356, 350, 413, 433–436; Соболев Р. П. Указ. соч. С. 150.

⁶ Гинзбург С. С. Указ. соч. С. 170–171, 208–210, 223, 226, 233, 255–256, 268–269, 293; Лебедев Н. А. Указ. соч. С. 43–44; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 97; Великий Кинемо. С. 54, 82, 92–93, 95, 112, 116, 194–195, 227, 302, 334, 446, 467.

     К сфере «неприличного» относились народные пляски (воспринимались как атрибут казарм, кабаков, «отребья») и, вероятно, народная поэзия (балаганные зазывы, частушки)¹.

     Схожим было и разделение музыкальных инструментов (так, арфа была «высокой», гитара – «низкой», а гармошка – и вовсе «неприличной»), голосов (лишь «обработанные», поставленные считались «приличными»), а также стилей песенного исполнительства – «приличным» считалось пение без активных телодвижений и тем более танца, без «надрыва» и «подвываний», причём «благородным» было пение в сопровождении оркестра, а «низким» – под аккомпанемент самого исполнителя².

     Итак, можно заключить, что для создателей и зрителей российского кино 1908–1919 гг. фактически не было триады «человек – социум – природа», т. к. последний элемент оставался большей частью вне сферы их внимания. В целом же охарактеризованные представления являют собой сплав, по сути, средневековых воззрений со взглядами, присущими культуре Нового времени.

__________________________

¹ Соболев Р. П. Указ. соч. С. 12; Великий Кинемо. С. 39, 92, 116, 301.

² Великий Кинемо. С. 23, 54, 112, 116, 151, 301–302, 332, 413, 480; Зоркая Н. М. Указ. соч. С. 217, 240–241, 294.