ОЛЕГ ЗЕЛЕНСКИЙ

  

* * *

И даже умирая на галерах, актёр не потеряет аппетит

  

* * *

Чем больше будет рана в сердце, тем глубже в душу западёшь

  

* * *

Спешить с делами нужно юным, чтоб в старости не отдыхать

  

* * *

Талант – умение найти противоречье и не сойти от этого с ума

 

 * * *

Мне не нужна любовь за что-то и во имя. Хочу любви за так и вопреки.

 

 

 Мир – тот же лес

 Мир – тот же лес. И часто для людей

Весьма полезно знать житьё-бытьё зверей.

Смеяться над собою нам привычней,

Когда мы зрим себя в чужом обличье.

Намёк, читатель, правильно пойми –

Героев басни вкруг себя найди.

 

 

 Изгнание из рая

 Бог ему возвестил: «Я тебя отсылаю на землю.

Ты родился в раю, но тебе уже вышел тут срок.

Плод познания горек, и всё же ты веруй в спасенье,

Как и в то, что ты вновь посетишь мой небесный чертог».

 

«Боже мой! – он вскричал. – Неужели я больше ни разу

Не приближусь к Тебе на босых и неверных ногах?

И уже никогда не омоет мой жаждущий разум

Та живая вода, что хранится, темна, в облаках?»

 

Бог ответствовал: «Тщетны и глупы все эти стенанья –

Жребий ты не изменишь, но вправе сам выбрать свой путь:

Волен ты про меня позабыть иль хранить на меня упованье,

И тогда ветры в спину иль в очи тебе будут дуть».

 

Человек оторвался от стоп Вседержителя мира.

По вселенной раскатом прошёл отзвук сказанных слов.

Человек повернулся, и встречного ветра порывы

Стёрли слёзы с лица у вкусившего вышних даров.

 

 

 Старушка

 По павшей листве,

Шурша, как норушка,

Несла в сентябре

Дровишки старушка.

 

Ступала живей,

Коль с шага сбивалась,

И лишь со своей

Вязанкой ругалась.

 

С присвистом дыша,

Брела и стонала,

Вязанка ежа

Ей напоминала –

 

Колола сучком

В лопатку старуху

И с каждым толчком

Ей фыркала в ухо.

 

Когда ж лес явил

Под вечер опушку,

К земле придавил

Груз жизни старушку.

 

Чрез боли в спине

Она повернулась

Лицом к тишине

И вдруг улыбнулась.

 

Над лесом вдали

Звезда ей светила.

Она на груди

Ладони скрестила.

 

Её на одре

Ветра отпевали.

В ту ночь в сентябре

Все листья опали.

 

 

 На лугу

 Иду по тропинке.

Травы вокруг,

И в каждой росинке –

Солнечный круг.

 

Волну ветер гонит

Властной рукой,

К земле стебли клонит

Передо мной.

 

Над полем витает

Светлый покой –

Вселенною правит

Круг вековой.

 

Отныне пребудет

В мире моей дух.

Меня не забудет

Утренний луг.

 

Уйду в никуда я –

Дождик пройдёт,

И очередная

Поросль взойдёт:

 

В тумане сметанном

Вешней порой

Былинкой восстану

Я луговой.

 

 

 Судьба

 Поклонитесь лесам,

Поклонитесь полям

Росным,

Даже если любить,

Даже если и жить

Поздно.

 

Жить вообще нелегко,

Жить, вообще-то, легко, –

Мудрость.

Быть парящим орлом,

Быть упавшим листом –

Участь.

 

Надо жребий принять,

Надо в сердце унять

Ропот,

И услышишь ты вдруг,

И услышишь вокруг

Шёпот.

 

Это голос веков,

Это голос миров

Дальних,

Это вод и камней,

Это трав и зверей

Тайны.

 

Всё суметь охватить,

Всё собой претворить –

Подвиг.

Млечный путь – наш удел,

Млечный путь – за предел

Продвиг.

 

За пределом – восторг,

За пределом – простор

Звёздный,

Больше нету тревог,

Больше нету дорог

Слёзных.

 

Так раздвинь окоём,

Так ступай же путём

Млечным,

Дотянись до звезды,

И тогда будешь ты

Вечным!

 

 

 Первый лёд

 Теряя лик зеркальный,

Слезится и плывёт

Под солнечным дыханьем

Осенний первый лёд.

 

Быть первым и безвестным –

Не всякому под стать.

Надежда неуместна,

Коль скоро умирать.

 

Но радость не запретна,

Ведь жизнь своё берёт,

И отсветом приветным

Встречает солнце лёд.

 

 

 На Бородинском поле

 Заряд меня преминул.

Мне снова повезло.

На поле боя ныне

Творю во благо зло.

 

Шагаем в штыковую.

Щекотно мне в груди.

Мишень я ростовую

Уж выбрал впереди.

 

Я тоже обнаружен.

Идём глаза в глаза.

И с каждым шагом уже

Меж нами полоса.

 

Француз высок и грузен.

Что ж, буду бить в живот.

Авось, моё-то пузо

До свадьбы доживёт.

 

Ещё четыре шага...

Сверкает байонет.

Ну где же ты, отвага?

Держаться мочи нет.

 

Какое облегченье –

Разинуть рот и в крик!

Наверно, ангел мщенья

Со мною был в тот миг.

 

Я глянулся удаче.

Угоднику – свеча!

Картечная раздача

Свалила силача.

 

Французы отступили.

Пальба сошла на нет.

Мы всё же проучили

Приятеля побед!

 

Я сделал всё, что нужно,

И вроде бы живой.

Врагов двух безоружных

Пригнал в стан полковой.

 

Мне табаку отсыпал

Земляк-артиллерист.

В бреду кого-то кликал

Молоденький горнист.

 

Дрожащими руками

Цигарку я свернул

И, не гремя словами,

Погибших помянул –

 

Всех, что легли на поле

(Запомнится оно!)

Вблизи села, которое

Зовут Бородино.

 

 

 Прошлое и настоящее

 Слезою стекают по дереву жизни века,

Смолой застывают, устало глядя в облака,

Густеют они, и когда исполняется срок,

Морщинистый лик проступает минувших эпох.

Но прошлого дух никогда не бросает свой пост.

Он бродит вокруг – охраняет янтарный погост.

Вспугни часового, и будет не то, что теперь, –

Посланцы былого незванно войдут в твою дверь.

Ты можешь укрыться, заделать и дверь и окно,

Гостей вереницы продолжат идти всё равно.

Жить лишь настоящим, не думать о прошлом нельзя,

И тени, входящие в дом, – не враги, а друзья.

Они – твои близкие. Может ли быть одинок

На древе смолистом и вечнозелёном листок?

 

 

 Иуда

 Верхом на осле, но как царь, въехал в город Иуда

По казни Христа. И вокруг было множество люда.

С восторгом кричали, руками махали плебеи –

Нет в мире блаженней народа, чем иудеи!

 

Восторг пропитал даже пыль на копытах ослиных.

Иуда бросал во все стороны взор горделивый.

Он пил этот воздух, забвенье и силу несущий,

Он мнил себя Богом – бессмертным и всемогущим.

 

Восторгу людскому, казалось, не будет предела,

Но шествие кончилось, пыль на дороге осела.

Наутро проснулся и думой проникся Иуда:

Что делать ему, когда люди потребуют чуда?

 

Ему не впервой было истину фокусом прятать.

Но ныне казалось ему, что он в круге заклятом.

Вкусил он алкаемой славы мирской – что ж не рад он?

Иуда направился вглубь Гефсиманского сада.

 

Нашёл он то место, где предан был им Избавитель

И где он решил доказать, что он тоже спаситель.

Он спас веру предков, покой и порядок навеки.

Тогда почему взглядом ищет он крепкие ветви?

 

Иуда всё понял: удел его – быть исключеньем,

И бунт его против Христа – лишь судьбы порученье.

Вокруг осмотревшись (ненужных свидетелей нет ли?),

Он перекрестился и черепом двинулся в петлю.

 

 

 Предчувствие весны

 Бессолнечный март. Сосульки набычились,

Но силы их точит слеза.

Зима, оставляя былые позиции,

Уводит сугробы в леса.

 

Весна – только запахом. Это немного,

И всё же в душе – первоцвет.

Луна, освещая льдяную дорогу,

От солнца дарует привет.

 

Рассветная тишь предвещает смятение –

Пора возрожденья грядёт.

В мозгу лихорадочном бродят видения,

И сердце куда-то зовёт.

 

Душевные сполохи, грёзы, мечтания –

Всё это герольды любви.

Не время, друг мой, предаваться отчаянью,

Когда ты в начале пути!

 

 

 Мировой закон

 Всё происходит вовремя, мой друг.

Нет ничего случайного и вдруг.

Ход времени и ход вещей неясен,

Пока себе не скажешь: «Мир прекрасен!».

 

Секунда – матерь вечности. Запомни!

Детоубийство – не в её законе.

Нить жизни нам даруется судьбой,

Но выплетаем ткань лишь мы с тобой.

 

То, что сошьёшь, тебе же и носить.

И в том, что было, некого винить.

Но рубище иль тога – всё едино,

И даже нагота невозбранима.

 

Не бойся темноты – ночь не предаст,

Напротив, руку помощи подаст –

Узришь ты то, что скрыто днём, при свете:

За всё ты лишь перед собой в ответе!

 

Чем ближе дно, тем всё мутней настой.

Во тьме до истины – подать рукой.