О. Г. УСЕНКО

СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ МОСКОВСКОЙ «ЗАМЯТНИ» 1682 ГОДА

     15 мая 1682 г. Москва оказалась во власти взбунтовавшихся стрельцов. Результатом восстания было то, что на престоле помимо Петра I обосновался также Иван V, а их соправительницей стала царевна Софья. Следующим этапом столичной «замятни» стало выступление в защиту «старой веры», участниками которого были также посадские люди и пришлые «расколоучители». На этом этапе имели место написание и подача челобитных, а также диспут («пря о вере») между церковными иерархами и «расколоучителями», состоявшийся в Кремле 5 июля.

     Все эти события нельзя отнести к числу неизученных страниц отечественной истории. Но по ряду моментов среди исследователей нет единства. В данной статье будут рассмотрены наиболее дискуссионные вопросы: социокультурные факторы движения – ментальные (идейно-эмоциональные и социально-психологические) и структурные (организационные); хронология выступления в защиту «старой веры».

1. Социокультурные факторы московской «замятни» 1682 г.

     Давно уже не секрет, что главными факторами социального протеста являются явления и процессы, объединяемые понятием «гнёт (угнетение)». У основной части этих явлений и процессов социально-экономическая природа (бунтуют не от хорошей жизни). Но понятие «гнёт» включает в себя и психологический момент – негативную оценку тех или иных общественных феноменов. Соответственно, чтобы выяснить, почему данное выступление возникло именно здесь и в это время, почему оно приняло именно такие формы, необходимо выявить и другие факторы – те, что коренятся в психике человека, его родной культуре, его социальных связях, ролях и т. п.

     Если с таким прицелом проанализировать научные работы, в которых история московской «замятни» рассматривается последовательно и целиком (с апреля по сентябрь 1682 г.), то всех исследователей можно поделить на пять групп.

     Учёных первой группы роднит уверенность, что все или подавляющее большинство столичных стрельцов были тайными «раскольниками» («староверами»), а главным фактором «замятни» 1682 г. на всём её протяжении объявляется желание служилых людей устранить социальную несправедливость – упразднить «никонианство» (Н. Г. Устрялов) и даже основать «раскольническую демократию». При этом главным заводчиком и вождём выступления в защиту «старой веры» называется князь И. А. Хованский, которому лишь помогали «расколоучители» во главе с Никитой Пустосвятом¹. Например, по словам Н. М. Никольского, для князя

____________________________________

¹ Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. – СПб., 1858. – Т. 1. – С. 53; Щапов А. П. Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII веке и в первой половине XVIII века. – Казань, 1859. – С. 103–105, 299–

«московские прения о вере должны были послужить предлогом к революции по всему Московскому государству. Орудием революции должны были быть стрельцы: они должны были…перебить царей, Софью, патриарха и власти»².

      Для исследователей второй группы характерен взгляд, что московские стрельцы (все или большей частью) были «никонианами», пусть и не очень твёрдыми в своей вере. Их мятеж 15–17 мая в целом предстаёт самостоятельной борьбой за корпоративные и/или общенародные (государственные) интересы, а вот выступление в защиту «старой веры» выглядит некой уступкой: стрельцы-де поддались агитации со стороны «раскольников».

     Согласно А. И. Журавлёву, одному из первых историков «раскола», стрельцы подняли мятеж, а потом пошли за «староверами» из-за традиционной склонности к бунтам³.    

     Митрополит Макарий, Н. И. Костомаров и К. Плотников ссылаются на невежество и легкомыслие служилых людей, попавших под влияние «расколоучителей»⁴.

     Н. Я. Аристов причину совместного выступления стрельцов и «раскольников» видит в том, что и те и другие боролись против «централизации» и «против наплыва несродных направлений, вливавшихся в русскую жизнь». При этом автор замечает, что «стрельцы действовали в области светской администрации, а раскольники касались порядков церковных»⁵.

     С точки зрения В. И. Буганова, мятеж 15 мая был отчасти подготовлен и спровоцирован сторонниками царевны Софьи (включая И. А. Хованского), боровшимися против Нарышкиных. Историк уверен, что агитация «раскольников» была успешной, в частности, из-за того, что стрельцы делились на сторонников и противников «никонианства» примерно поровну⁶.

     Все указанные авторы вдохновителем и главой «раскольничьего мятежа» в мае – июле 1682 г. считают расстриженного попа Никиту Добрынина (Пустосвята). Однако есть и другие мнения.

     П. С. Смирнов полагает, что Никита делил власть с «отцом» Сергием (в миру – Семёном Крашенинниковым). При этом историк сообщает, что у челобитья в защиту «старой веры» была предыстория, имеющая отношение к знаменитому протопопу Аввакуму и его единомышленнику «отцу» Досифею⁷.

_______________________________

300, 477; Он же. Земство и раскол. – СПб., 1862. – Ч. 1. – С. 52; Штраух А. Н. Стрелецкий бунт 1682 г. // Научные труды Индустриально-педагогического института им. К. Либкнехта: Социально-экономическая серия. – 1928. – Вып. 1. – С. 9, 15–43; Никольский Н. М. История русской церкви. – М., 1983. – С. 151–156.

² Никольский Н. М. Указ. соч. С. 153–154.

³ Журавлёв А. И. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, собранное из потаённых старообрядческих преданий, записок и писем… – М., 1890. – С. 61–62.

⁴ Макарий [Булгаков], митрополит Московский. История русского раскола, известного под именем старообрядства. – СПб., 1889. – С. 240–259; Костомаров Н. И. История раскола у раскольников // Вестник Европы. – 1871. – № 4. – С. 487–490; Плотников К. История русского раскола старообрядчества. – СПб., 1914. – С. 65–66.

⁵ Аристов Н. Я. Московские смуты в правление царевны Софьи Алексеевны. – Варшава, 1871. – С. 64–99.

⁶ Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. – М., 1969. – С. 67, 129–178, 210–235.

⁷ Смирнов П. С. История русского раскола старообрядства. – СПб., 1895. – С. 87–90; Он же. Внутренние вопросы в расколе в XVII веке. – СПб., 1898. – С. XXVI–XXVII, прим.; XXIX–XXXII, прим. 42; 189, прим. 5.

     На взгляд Е. А. Белова, наиболее вероятно, что майский мятеж спровоцировал И. А. Хованский; ему же принадлежат почин и руководство на следующем этапе, когда в  движение пришли «раскольники»⁸.

     Авторы третьей группы склонны полагать, что восстание 15–17 мая не имело религиозной подоплёки – и потому, что большинство его участников являлись «никонианами», и потому, что оно было подготовлено и спровоцировано придворными заговорщиками. Что же до выступления в защиту «старой веры», то его, по мнению историков, инициировали те стрельцы, которые втайне придерживались «раскола» (таких было меньшинство).

     Правда, на вопрос о том, кто именно плёл нити заговора и кто стоял во главе «раскольничьего мятежа», исследователи отвечают по-разному.

     Н. Г. Устрялов, говоря о выступлении в защиту «старой веры», отдаёт пальму первенства И. А. Хованскому, который-де втайне исповедывал «раскол» и, став начальником Стрелецкого приказа, решил с помощью подчинённых единоверцев захватить высшую власть⁹.

     По мнению М. Д. Хмырова, М. П. Погодина, И. И. Румянцева и Н. И. Павленко, указанным выступлением руководил Никита Пустосвят¹⁰.

     Согласно С. М. Соловьёву, на защиту «старой веры» стрельцов и посадских людей столицы вели пришлые «расколоучители» – сначала Сергий, а потом Никита, креатура И. А. Хованского¹¹.

     Все указанные авторы солидарны в том, что восстание 15–17 мая подготовили и спровоцировали царевна Софья и её окружение (прежде всего Милославские и Хованские). Но С. К. Богоявленский тайным вдохновителем восстания называет лишь И. А. Хованского. По мнению исследователя, князь был и главным организатором последующего «раскольничьего мятежа»¹².

     К четвёртой группе относятся авторы, которые утверждают, что в ходе всей «замятни» московские стрельцы, сами того не зная, были ведóмыми, ибо их майский мятеж являлся частью придворной интриги, а на защиту «старой веры» их толкнули сторонние «раскольники».

     Согласно П. Щебальскому, действиями восставших 15–17 мая фактически руководила «партия царевны Софьи», куда входили и Милославские, и Хованские. Будучи «старовером», И. А. Хованский стал единоличным главой «раскольничьего мятежа», в ходе которого ему помогали пришлые «раскольники»¹³.

     Несколько по-другому описывает события В. Г. Карцов: майский мятеж – это следствие провокации царевны Софьи и «милославцев» (к ним причисляется

____________________________

⁸ Белов Е. А. Московские смуты в конце XVII века // Журнал Министерства народного просвещения. – 1887. – Ч. 249. – С. 126–140.

⁹ Устрялов Н. Г. Указ. соч. – С. 27–79.

¹⁰ Хмыров М. Д. Стрельцы и первый стрелецкий бунт с раскольничьим мятежом: исторический очерк. – СПб., 1863. – С. 22, 26–72; Погодин М. П. Первый стрелецкий бунт // Русский вестник. – 1874. – Т. 114. – С. 27; Он же. Раскольники в правление царевны Софии и князья Хованские // Там же. – С. 560–571; Румянцев И. И. Никита Константинов Добрынин («Пустосвят»). – Сергиев Посад, 1916. – С. 233–234, 258, 262–263, 270–271, 279, 282–286; Павленко Н. И. Церковь и старообрядчество во второй половине XVII в. // История СССР: Первая серия. – М., 1967. – Т. 3. – С. 105–108; Он же. Об оценке стрелецкого восстания 1682 г. (По поводу монографии В. И. Буганова «Московские восстания конца XVII века». М., 1969) // История СССР. – 1971. – № 3. – С. 87–94.

¹¹ Соловьёв С. М. Соч.: В 18 кн. – М., 1991. – Кн. 7. – С. 259–279.

¹² Богоявленский С. К. Хованщина // Исторические записки. – 1941. – Т. 10. – С. 185–210.

¹³ Щебальский П. Правление царевны Софии. – М., 1856. – С. 12–39, 54–60.

И. А. Хованский). Но при этом историк считает, что выступлением в защиту «старой веры» поначалу руководил Сергий, а потом Никита¹⁴.

     Наконец, имеются исследователи, которые видят стрельцов инициативными и самостоятельными и 15–17 мая, и позднее – несмотря на то, что стрельцы причисляются к  «никонианами», хотя и не слишком убеждённым.

     Например, И. Н. Харламов не усматривает «староверческой инициативы» в деле организации челобитья с целью выяснения «истинной» веры. Историк полагает, что это «раскольники» отозвались на призыв стрельцов, которые после майского мятежа как бы по инерции встали за гонимую «старую веру», мало что о ней зная: «Движение было так же мало сознательно, как и все другие движения того времени». Тем не менее предводитель у челобитчиков имелся – им был Сергий¹⁵. Примерно так же на интересующее нас движение смотрит П. Н. Милюков¹⁶.

     Напротив, С. П. Мельгунов утверждает, что мятежные стрельцы совершенно осознанно перешли к защите «старой веры», поскольку она отождествлялась в их сознании «со старыми идеалами политической вольности и социального равенства». Предводителем же «антиниконианского» выступления историк называет И. А. Хованского¹⁷.

     Перейдём к проверке имеющихся в литературе утверждений. Посмотрим сначала, как московские стрельцы относились к «расколу» до 1682 г.

     Судя по «Житию» протопопа Аввакума, в 60-х гг. XVII в. столичные стрельцы, выполняя полицейские функции, постоянно участвовали в репрессиях против «староверов». Например, в 1666 г. полуголова Осип Салов с отрядом стрельцов (около 20 чел.) конвоировали трёх «расколоучителей» (Аввакума, дьякона Фёдора и попа Никиту Добрынина) к месту заключения – в Николо-Угрешский монастырь, охраняли их там, а затем этапировали в другие места¹⁸. В 1667 г. Аввакума, попа Лазаря и старца Епифания, осуждённых «священным собором», сопровождали и охраняли «неотступно 20 человек стрельцов, да полуголова, да сотник» (сотником был Иван Лобков). Кроме того, царь присылал к Аввакуму стрелецкого голову Ю. П. Лутохина, который уговаривал узника отречься от «ереси»¹⁹. В 1670 г. присланный из Москвы стрелецкий полуголова И. К. Елагин руководил «казнями» сосланных в Пустозёрск Аввакума, Фёдора, Лазаря и Епифания²⁰.

     Кстати, этих «расколоучителей» в Пустозёрске поначалу охраняли местные стрельцы²¹. Но с августа 1676 г. караульную службу несли уже стрельцы московские (12 чел.). Им был дан строгий наказ усилить надзор за узниками, чтобы лишить их всякой связи с посторонними лицами, и не давать заключённым ни бумаги, ни чернил²². И хотя узники находили возможности писать, рассылать свои

_______________________________

¹⁴ Карцов В. Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России. – Калинин, 1971. – Ч. 1. – С. 102–112.

¹⁵ Харламов И. Н. Идеализаторы раскола // Дело. – 1881. – № 9. – Отд. 2. – С. 1–3.

¹⁶ Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. – СПб., 1903. – Ч. 3. – Вып. 1. – С. 176–179.

¹⁷ Мельгунов С. П. Религиозно-общественные движения XVII–XVIII вв. в России. – М., 1922. – С. 70, 83–85.

¹⁸ Житие протопопа Аввакума и другие его сочинения. – М., 1991. – C. 29, 55–56, 308, 318.

¹⁹ Там же. – С. 61–62, 321.

²⁰ Там же. – С. 63–65, 322–323.

²¹ См.: Субботин Н. И. Материалы для истории раскола за первое время его существования. – М., 1881. – Т. 6. –  С. 132–133; Житие протопопа Аввакума и другие его сочинения. – С. 65.

²² Малышев В. И. Новые материалы о протопопе Аввакуме // Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР (далее – ТОДРЛ). – Л., 1965. – Т. 21. – С. 327–328, 333.

послания и получать ответы на них, вывод о приверженности караульных «расколу» был бы поспешным. Можно говорить, очевидно, лишь о небрежении в службе и/или о личных симпатиях отдельных стрельцов к своим подопечным²³.

     В 60–70-е гг. XVII в. «раскол» быстро распространялся в центральных и северо-восточных  уездах европейской России, а также в Поволжье²⁴. Ответом на это стала настоящая «сыскная» кампания (1662–1673 гг.), организованная Приказом тайных дел. В различные уезды для поимки «раскольников» отправлялись отряды московских стрельцов. Как правило, в тот или иной район «сыска» посылался целый полк, делившийся потом на команды, которые расходились по отдельным волостям и поселениям. Совершались также конные походы в леса, целью которых был арест беглых «староверов» и разорение их келий²⁵. Правда, кое-где подобным «сыском» занимались и местные (городовые) стрельцы²⁶, но лишь после 1682 г. последние стали играть основную роль в преследовании религиозных диссидентов²⁷.

     Впрочем, «староверы» среди московских стрельцов были. Для примера назовём П. Макарьева и П. Ледушникова, сосланных в Кольский острог (не позже января 1682 г.) и учивших там людей двоеперстию²⁸. Были и те, что придерживались «раскола» до поры до времени втайне. Можно назвать Алексея Юдина из Воробина полка – одного из видных участников «замятни» 1682 г.²⁹, а также тех стрельцов Титова (Ознобишина)³⁰ полка, по инициативе которых, собственно, и началось выступление в защиту «старой веры»³¹. Известно также, что часть бывших мятежников, сосланных в другие города, активно проповедовала «раскол»³².

     И всё же, думается, московские стрельцы в подавляющем большинстве были «никонианами». Иначе церковный собор 1681 г., утвердивший новую программу борьбы с «расколом» в столице, не предусматривал бы их привлечение в качестве полицейской силы³³. В связи с этим выглядит сомнительным утверждение, что к маю 1682 г. столичные стрельцы делились на «никониан» и «староверов» примерно поровну³⁴. Основа этого тезиса – известие очевидца, что лишь половина

____________________________

²³ Например, стрелец Кирилл перед смертью более месяца жил в темнице вместе с Аввакумом, который изгонял из него беса (Житие протопопа Аввакума и другие его сочинения. – С. 68–69).

²⁴ См.: Шульгин В. С. «Капитоновщина» и её место в расколе // История СССР. – 1969. – № 4. – С. 130–134; Румянцева В. С. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. – М., 1986. – С. 70–80.

²⁵ Румянцева В. С. Указ. соч. – С. 139–140, 144–153, 204.

²⁶ См.: Там же. – С. 184–196.

²⁷ См.: Сапожников Д. И. Самосожжение в русском расколе (со второй половины XVII в. до конца XVIII в.): Исторический очерк по архивным документам. – М., 1891. – С. 18–35, 158; Барсов Е. В. Судные процессы XVII–XVIII в. по делам церкви // Чтения в Имп. Обществе истории и древностей российских при Московском университете. – 1882. – Кн. 3. – Отд. 5. – С. 41.

²⁸ См.: Барсов Е. В. Указ. соч. С. С. 19–25.

²⁹ См.: Романов С. История о вере и челобитная о стрельцах // Летописи русской литературы и древности, издаваемые Николаем Тихонравовым. – М., 1863. – Т. 5. – Отд. 2. – С. 122.

³⁰ В то время стрелецкие полки («приказы») назывались по фамилиям их начальников (кроме Стремянного полка, который нёс службу в Кремле, у «стремени» государя).

³¹ См.: Романов С. Указ. соч. – С. 111.

³² См.: Дружинин В. Г. Раскол на Дону в конце XVII века. – СПб., 1889. – С. 115–119.

³³ См.: Макарий [Булгаков], митрополит Московский. Указ. соч. – С. С. 361–362; Соловьёв С. М. Указ. соч. – С. 237.

³⁴ Богоявленский С. К. Указ. соч. – С. 199; Буганов В. И. Указ. соч. – С. 217; Рогов А. И. Народные массы и религиозные движения в России второй половины XVII в. // Вопросы истории. – 1973. – № 4. – С. 36.

стрелецких полков подписала челобитную о возврате к «старой вере»³⁵. Но как тогда быть с фактом, что после 5 июля все стрельцы, поддавшись на уговоры и посулы из дворца, буквально в несколько дней (хотя и не без внутренних конфликтов) покинули «расколоучителей», а затем схватили их и передали в руки властей³⁶? Ответ может быть один: настоящих, убеждённых «староверов» среди московских стрельцов было очень мало – менее одной десятой (ибо даже в Титовом полку они не составляли большинства).

     Данный вывод можно обосновать и ссылками на отношение повстанцев к патриарху Иоакиму. В мае 1682 г. они выказывали ему непочтение, но это объяснялось лишь их подозрением, что патриарх заодно с боярами-«изменниками», против которых и было направлено стрелецкое восстание³⁷. Если к Иоакиму как человеку восставшие могли относиться с недоверием, то его авторитет как предстоятеля церкви они и не думали оспаривать. Даже посетив его вместе с «расколоучителями», стрелецкие представители («выборные») подошли к нему за благословением³⁸. В сентябре 1682 г., после казни Хованских, мятежники обратились именно к патриарху, прося у него заступничества перед государями и содействия в переговорах с ними³⁹.

     Таким образом, неправы те авторы, которые полагают, что московские стрельцы изначально, ещё только начиная мятеж, планировали восстановить «старую веру». Но вряд ли правы и те исследователи, которые стрелецкое восстание воспринимают сугубо как продукт придворных интриг.

     Во-первых, из числа теоретически возможных организаторов майского мятежа надо исключить И. А. Хованского: «Связанные родственными и служебными узами со стрелецкими командирами, против которых было первоначально направлено восстание, князья Хованские вряд ли могли участвовать в последнем»⁴⁰.

   Во-вторых, сами авторы, так или иначе отстаивающие «теорию заговора», признают, что агитация, которую вела «партия царевны Софьи», нашла отклик у стрельцов лишь по одной причине – почва для неё уже была подготовлена недавними стрелецкими волнениями и челобитьями⁴¹.

    В-третьих, следует признать ошибочными утверждения и предположения, что именно придворные заговорщики составили тот список лиц, подлежащих каре, который ходил по рукам накануне стрелецкого восстания⁴². Скорее всего, данный перечень был стихийным продуктом фольклорного сознания. Можно утверждать, что появление и распространение в народе «чёрных списков» (на бумаге или в молве) было обязательной частью предыстории всех восстаний и крестьянских войн в России XVII–XVIII вв.⁴³

__________________________

³⁵ Романов С. Указ. соч. – С. 120.

³⁶ См.: Там же. – С. 146–148.

³⁷ См.: Буганов В. И. Указ. соч. – С. 164–166, 172.

³⁸ Романов С. Указ. соч. – С. 130.

³⁹ См.: Буганов В. И. Указ. соч. – С. 281–307.

⁴⁰ Лавров А. С. Регентство царевны Софьи Алексеевны: Служилое общество и борьба за власть в верхах Русского государства в 1682–1689 гг. – М., 1999. – С. 17.

⁴¹ Соловьёв С. М. Указ. соч. – С. 255; Устрялов Н. Г. Указ. соч. – С. 28; Щебальский П. Указ. соч. – С. 15, 20–21; Буганов В. И. Указ. соч. – С. 137; Карцов В. Г. Указ. соч. – С. 102.

⁴² Соловьёв С. М. Указ. соч. – С. 260; Устрялов Н. Г. Указ. соч. – С. 28; Щебальский П. Указ. соч. – С. 22; Буганов В. И. Указ. соч. – С. 142.

⁴³ См.: Усенко О. Г. Психология социального протеста в России XVII–XVIII вв. – Тверь, 1995. – Ч. 2. – С. 10–12, 16.

     Да и вообще, выглядит абсурдной сама мысль о том, что некая группа лиц в условиях России XVII в. могла подготовить, спланировать, в нужный момент «запустить» и затем направлять народное выступление протеста.

     Дело в том, что народные выступления в России XVII–XVIII вв. были стихийными. Под «стихийностью» в данном случае разумеется спонтанность, готовность и реальная способность людей подняться на борьбу без предварительной подготовки, без предварительной организационной работы со стороны сознательных или невольных инициаторов данного выступления⁴⁴.

     Наиболее опасные для властей выступления социального протеста были обязаны своим возникновением фольклорному понятию «измена». Оно применялось прежде всего для оценки деятельности власть имущих, если те пренебрегали своими полномочиями или, наоборот, злоупотребляли ими. «Изменой» считались преступления против Бога и православной веры, против личности монарха, а также нанесение ущерба интересам государства («государевой отчине») и простому люду. Комплекс представлений, связанных в народном сознании с этим понятием, включал в себя и готовность выступить с оружием против «изменников».

     Обратимся к предыстории московского мятежа 15 мая 1682 г. Недовольство стрельцов, страдавших от «обид» со стороны полковников и их сановных покровителей, копилось долго. Но факты притеснений были названы «изменой» лишь после того, как стрельцы в своих мучителях увидели участников заговора против некоторых членов царской семьи. Непосредственной причиной такого осмысления событий послужило возвышение партии Нарышкиных и возведение на престол младшего царевича – Петра в обход старшего – Ивана. Это было нарушением обычая, а значит, незаконным актом. Поэтому всех, кто участвовал или был заинтересован в этом беззаконии, стрельцы начали подозревать в «измене»⁴⁵.     Впрочем, за рядом придворных, по мнению стрельцов, тянулся шлейф и других «измен». Например, князю Г. Ромодановскому ставили в вину то, что он сдал врагу  Чигирин с казною и гарнизоном, а также состоял в переписке с турками и крымцами. А. С. Матвеев заклеймил себя тем, что по его приказу немецкие лекари готовили «зелье» для царской семьи. Бояре же Нарышкины якобы замышляли «злое дело» против царевича Ивана, и доказательством тому был слух, что они примеряли «его царского величества порфиру»⁴⁶.

     Типичным для России XVII–XVIII вв. было и то, что восстание 1682 г. вспыхнуло, как только распространилась молва о том, что члену правящей фамилии угрожает опасность⁴⁷. В данном случае был слух, будто Нарышкины убили царевича Ивана. Даже если этот слух пустили сторонники царевны Софьи⁴⁸, он был только поводом к выступлению. И хотя в движениях социального протеста до середины XIX в. повод играл более важную роль, нежели кажется на первый взгляд⁴⁹, это не значит, что у стрелецкого восстания были организаторы и что ими были царевна

________________________________

⁴⁴ См.: Усенко О. Г. Психология социального протеста… – Ч. 2. – С. 16–18.

⁴⁵ См.: Буганов В. И. Указ. соч. – С. 98, 107–108.

⁴⁶ Восстание в Москве 1682 года: Сб. документов. – М., 1976. – С. 37.

⁴⁷ См.: Усенко О. Г. Психология социального протеста... – Ч. 2. – С. 25–26.

⁴⁸ См.: Соловьёв С. М. Указ. соч. – С. 260; Устрялов Н. Г. Указ. соч. – С. 31; Щебальский П. Указ. соч. – С. 24.

⁴⁹ См.: Усенко О. Г. Повод в народных выступлениях XVII – первой половины XIX века в России // Вестн. Моск. ун-та: Сер. 8: История. – 1992. – № 1. – С. 39–50; Он же. Психология социального протеста... – Ч. 2. – С. 12–13, 18–29.

Софья и её «партия».

     Обратим внимание на то, что 15–17 мая Софья не подстрекала и не направляла восставших, а наоборот, просила их угомониться. Но, взявши в руки оружие, стрельцы уже не могли остановиться. И даже узнав, что царевич Иван жив, они от его имени продолжали карать «изменников», осознавая себя защитниками законных интересов старшего царевича⁵⁰. Очевидец восстания сообщает: «Все три дня, пока продолжался этот бунт, стрельцы действовали от имени царя Ивана Алексеевича, хотя никого ни о чём не спрашивали и делали всё, что хотели»⁵¹.

     Типичным в поведении участников московской «замятни» 1682 г. было также то, что для них «изменники» были вне общества, вне законов и морали⁵² (например, И. К. Нарышкина схватили прямо в церкви⁵³), что стрельцы воспринимали свой мятеж как особую, крайне важную службу царскому дому.

     По народным представлениям XVII–XVIII вв. служение царю не могло быть произвольным. Оно строилось на определённых принципах, главными из которых были «законность» и «справедливость» (в том виде, как их понимали трудящиеся)⁵⁴.

     Например, законным для народа было выступление «всем миром», в соответствии с общинными традициями. Законной была и защита царя, когда он сам себя уберечь не мог. Но законность подразумевала и неукоснительное соблюдение указов, исходящих от «подлинного» монарха, поддержание общественного порядка (правда, взгляды на него у разных слоёв далеко не всегда совпадали).

     Стало быть, не случайно московские стрельцы после 17 мая 1682 г. запретили и пресекали грабежи, не только отказались поддержать холопов, бивших челом об избавлении от кабалы, но и по царскому указу ловили челобитчиков, а часть их казнили. В то же время холопы, уже вступившие в стрелецкое войско, ни властям, ни господам не выдавались⁵⁵.

     Фольклорное понятие справедливости питало надежды на получение награды от монарха. Трудящиеся многого ждали от него, но при этом считали, что удовлетворение их чаяний наиболее реально в виде ответного шага царя за их заслуги перед престолом. При этом простолюдины, оказав, с их точки зрения, услугу монарху, считали вполне справедливым добиваться от него ответной услуги.

     Такое понимание служения, которое можно выразить формулой «ты – мне, я – тебе», присуще и участникам «замятни» 1682 г. Они полагают, что спасли царевича Ивана от смерти и возвели его на престол, уверены, что, устранив «измену», оказали услугу всему государству. Взамен стрельцы добиваются того, чтобы им выдали имущество казнённых «изменников», выплатили «заслуженные деньги за 40 лет» и увеличили жалованье. Кроме того, по их желанию обязанность следить за сбором «стрелецкого хлеба» перекладывается на плечи посадских людей⁵⁶. Затем восставшие подают челобитную, в которой требуют поставить на Красной площади столб с именами убитых «изменников» и выдать жалованные грамоты с

__________________________

⁵⁰ См.: Соловьёв С. М. Указ. соч. – С. 260–265; Буганов В. И. Указ. соч. – С. 98, 145, 171–172, 175; Карцов В. Г. Указ. соч. – С. 103–105.

⁵¹ Цит. по.: Буганов В. И. Указ. соч. – С. 172.

⁵² См.: Усенко О. Г. Психология социального протеста... – Ч. 2. – С. 37–38.

⁵³ См.: Соловьёв С. М. Указ. соч. – С. 263–264; Щебальский П. Указ. соч. – С. 35–36.

⁵⁴ См.: Усенко О. Г. Психология социального протеста... – Ч. 2. – С. 30–31.

⁵⁵ Буганов В. И. Указ. соч. – С. 180–181, 197–205.

⁵⁶ Там же. – С. 182–183, 239.

перечислением стрелецких прав и привилегий⁵⁷.

     Теперь можно объяснить, почему и как в 1682 г. московские стрельцы если не поголовно, то всё же в массовом порядке стали участниками выступления в защиту «старой веры».

     Прежде всего надо отметить, что все участники выступления жаждали справедливости и законности. Правда, «расколоучители» требовали прекращения гонений лишь на своих единоверцев. Стрельцы же хотели, дабы любые наказания были обоснованными и легитимными. Поэтому в челобитной от 6 июня они писали о том, чтобы без именных царских указов и «подлинного розыску их и всяких чинов людей никого бы в ссылки напрасно не ссылали и безвинно кнутом и батоги не били и не казнили»⁵⁸. Тем не менее, поскольку стрельцы долгое время сами страдали от произвола начальства и высших властей⁵⁹,  им были не чужды жалобы религиозных диссидентов, и те получили обещание, что больше их не будут «жечь и мучить»⁶⁰. Изначально обе стороны не думали выходить за рамки легальности, поэтому выступление в защиту «старой веры» началось как традиционное челобитье.

     Кроме того, «расколоучители» использовали призыв, популярный среди участников многих выступлений социального протеста в России второй половины XVII – XVIII вв., не исключая и московское движение 1682 г. Речь идёт о лозунге «стать за дом пресвятой Богородицы и за православную веру»⁶¹. Хотя понимался он по-разному: для одних этот лозунг означал борьбу с «никонианством», а для других – верную службу «настоящему» царю, борьбу против его недругов⁶². Частью этой службы стрельцы видели свою помощь в окончательном установлении того, какая вера – «старая» или «новая» – истинна. Они стремились «делать правду», потому сообща и поддержали идею о проведении диспута с иерархами официальной церкви на глазах царей и народа⁶³.

     То, что выступление мятежных служилых людей в защиту «старой веры» было массовым, а выглядело даже всеобщим, объясняется вот чем. Ещё в ходе волнений (до 23 апреля 1682 г.) стрельцы «положили заповедь» (заключили договор, скреплённый клятвой), что все полки будут «стоять заодно»⁶⁴. Отныне инициатива стрельцов любого «приказа» (полка), очевидно, обсуждалась на собрании «выборных», и те решали, подключаться к ней другим «приказам» или нет. Когда представители Титова (Ознобишина) полка предложили выступить в защиту «старой веры», нормы стрелецкого самоуправления сыграли им на руку – они нашли поддержку в других полках⁶⁵.

     Хотя стрельцы явно были самостоятельной силой и в ходе «раскольничьего мятежа»⁶⁶, всё же стоит критически подойти к сообщению С. Романова, что инициатива челобитья «о исправлении веры» исходила из Титова полка, а посадские

___________________________

⁵⁷ Восстание в Москве 1682 года. – С. 36–39.

⁵⁸ Цит. по: Буганов В. И. Указ. соч. – С. 237.

⁵⁹ См.: Там же. – С. 120–121.

⁶⁰ Романов С. Указ. соч. – С. 113.

⁶¹ См.: Усенко О. Г. Психология социального протеста... – Тверь, 1994. – Ч. 1. – С. 34–35.

⁶² См.: Восстание в Москве 1682 года. – С. 36, 38.

⁶³ См.: Романов С. Указ. соч. – С. 116, 121, 147.

⁶⁴ Буганов В. И. Указ. соч. – С. 91.

⁶⁵ См.: Романов С. Указ. соч. С. 111, 120–121.

⁶⁶ См.: Усенко О. Г. Стрельцы и раскольники летом 1682 г. // Вестн. Моск. ун-та: Сер. 8: История. – 1990. – № 2. – С. 97.