На средневековом Западе эта типология была, в частности, основой для отличения вассальных отношений от отношений подданства⁵⁸. Она может помочь и нам – не только в различении вассалов и подданных на Руси середины XIII – середины XV вв., но и при анализе различных аспектов оппозиции «вера»/«измена».

     Поскольку эта оппозиция использовалась при осмыслении обоих типов клятвенно оформленных отношений, постольку ради лаконичности и недопущения путаницы можно обозначить её варианты разными словами: с договорными отношениями можно увязать антитезу «верность/предательство», а с квазидоговорными – «преданность/отступничество».

     Классификация договорных связей на Руси вообще представляется такой: «горизонтальные» – это связи между побратимами⁵⁹; между мужем и женой; между «республиками»; между «республикой» и «чужим» для неё правителем; между независимыми правителями; «вертикальные» – это отношения между вассалом и сюзереном.

     Квазидоговорными следует считать следующие виды связей: индивид – Бог, прислуга – господин, житель «республики» – она как целое, «пригород» – столица «республики», подданные – деспот.

     С монархизмом не пересекались, пожалуй, лишь представления о «вере»/«измене», которые сопровождали отношения побратимства в среде простолюдинов⁶⁰, а также между «республиками», на время не подвластными князьям⁶¹.

____________________________

57. Н. П. Павлов-Сильванский, Феодализм в России, с. 73–74; Ю. М. Лотман, «"Договор" и "вручение"...», с. 345–352; К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 37–41, 87–101, 129–139, 186–188, 219, 235; А. Л. Юрганов,  Категории русской средневековой..., с. 220–224.

58. См. примеч. 2, а также: Н. П. Павлов-Сильванский, Феодализм в России, с. 96, 101–102, 431–432, 438–439, 503.

59. Элитарным вариантом побратимства можно считать установление между князьями-неродственниками таких отношений, когда они именуются «отцом»/ «сыном» или «братом старейшим»/ «молодшим» (см. далее).

60. Г. И. Сорокин, К истории побратимства, М., 1889; М. М. Громыко, Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в., М., 1986, с. 70–81; Она же, «Обычай побратимства в былинах», Фольклор и этнография, Л., 1987.

61. МВС, с. 177 (1347 г.); РЛ, с. 86 (6875 г.).

     Частично монархическими были представления о «вере»/«измене», с помощью которых поддерживались отношения между индивидом и Богом (князья имели перед Господом не только свой особый долг, но и общехристианский)⁶²; между мужем и женой (из правящей фамилии)⁶³; между прислугой и господином (если речь идёт о личных слугах и министериалах правителя)⁶⁴; между жителем «республики» и ею в целом (при сепаратном взаимодействии с монархом – «своим» или «чужим»)⁶⁵; между «пригородом» и столицей «республики» (при разногласиях по поводу монарха и взаимодействия с ним)⁶⁶.

     Теперь поговорим о древнерусском вассалитете и подданстве. Будем отталкиваться от буквального значения слова подданные – это люди, у которых нет никакой защиты от произвола монарха, ибо они «даны» ему во власть помимо их воли. Их господин – деспот. Коли так, то их противоположностью – вассалами – должны быть люди, у которых есть право и реальная возможность самим решать, какому правителю и на каких условиях подчиняться, и которые служат монарху по договору. Их господин – сюзерен.

     Думается, неправы авторы, которые полагают, что отличительными чертами лишь вассалитета – сюзеренитета были взаимовыгодный обмен услугами («покровительство и пожалования в обмен на подчинение и службу»)⁶⁷, правовое регулирование этих отношений и допуск служилых людей к высшему управлению и судопроизводству⁶⁸. Дело в том, что эти нормы могли также лежать в основе взаимодействия деспота и подданных. В изучаемый период на Руси существовали оба типа отношений (деспотические культивировали «татарские цари» и те великие князья, что им подражали)⁶⁹, и в обоих случаях применялись данные  принципы.

___________________________

62. МВС, с. 148 (1269 г.), 170 (1331 г.), 184 (1368 г.), 235 (1406 г.); НПЛ, с. 344 (6839 г.), 348 (6845 г.), 385 (6907 г.), 420 (6948 г.); ЛЛ, стб. 481 (1283 г.); РЛ, с. 87 (6876 г.); К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 215–217.

63. МВС, с. 141–142 (1252 г.), 152 (1277 г.), 158 (1295 г.), 161 (1317 г.), 227 (1397 г.), 230 (1400 г.), 232 (1402 г.), 236 (1406 г.), 250 (1433 г.); НПЛ, с. 416 (6940 г.); ЛЛ, стб. 473 (1252 г.), 475 (1258 г.); МАЛ, стб. 528 (1295 г.); РЛ, с. 44 (6835 г.), 177 (6908 г.).

64. РЛ, с. 39 (6826 г.), 50–51 (6847 г.); ДДГ, № 4, с. 17, 19.

65. О. В. Мартышин, Вольный Новгород..., с. 280–281, 288, 292; МВС, с. 142 (1255 г.), 175 (1346 г.), 188 (1373 г.); НПЛ, с. 81, 308 (6763 г.), 391 (6906 г.).

66. МВС, с. 143 (1257 г.), 146–147 (1266 г.); НПЛ, с. 82, 309 (6765 г.), 85, 315 (6774 г.); РЛ, с. 101 (6880 г.).

67. Н. П. Павлов-Сильванский, Феодализм в России..., с. 104–109, 396–398, 411–422, 437–438, 442–446.

68. Н. А. Рожков, Происхождение самодержавия..., с. 21; К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 138–139.

69. И. Н. Данилевский, «Холопское счастье...», с. 101–105; В. Б. Кобрин, Власть и собственность..., с. 45; В. Б. Кобрин, А. Л. Юрганов, «Становление деспотического самодержавия...», с. 52–56; А. Л. Юрганов, «У истоков деспотизма», с. 34–75; Он же, Категории русской средневековой культуры...,

     Действительно, санкцию на владение «отчинами» давали не только монгольские «цари»⁷⁰, но и великие князья Владимирские⁷¹, у которых под началом были не только «марионетки», но и «строптивцы» (например, владетельные и удельные князья). Местные правители могли рассчитывать на военную помощь и со стороны правителя Орды⁷², и со стороны менее деспотичного монарха – великого князя Литовского⁷³ или русского князя (причём не только Владимирского)⁷⁴. «Пожалования» и «почести» также исходили от всех верховных правителей – и «царей»⁷⁵, и великих князей (литовских⁷⁶ и русских⁷⁷) – вне зависимости от того, как они смотрели на подвластных им людей.

     Если же говорить о долге перед правителем, то опять-таки не будет разницы между теми, кто в данный момент служил деспоту, и теми, кто был связан с монархом иного типа. И те, и другие по приказу господина

____________________________

с. 223, 229–238; К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 113–149, 155–185, 200–205.

70. МВС, с. 136 (1243–1244 гг.), 139 (1247 г.), 141 (1249 г.), 153 (1281 г.), 393 (1304 г.), 161 (1317 г.), 167 (1322 г.), 171 (1336–1338 гг.), 173 (1341 г.), 177 (1348 г.), 179 (1353 г.), 180 (1355 г.), 181–183 (1359–1360, 1362–1365 гг.), 186–187 (1370–1371 гг.), 190 (1375 г.), 211 (1383 г.), 218 (1389 г.), 220 (1392 г.), 246–247 (1425 г.), 249–250 (1431–1432 гг.), 263 (1446 г.); НПЛ, с. 298–299, 452 (6753 г.), 324 (6790 г.), 92, 332 (6812 г.), 96, 338, 457 (6827 г.), 96–97, 339, 457 (6830 г.), 469 (6836 г.), 349 (6846 г.), 363 (6861 г.), 379 (6891 г.), 416 (6940 г.); ЛЛ, стб. 470 (1243–1244 гг.), 472 (1249 г.), 473 (1252 г.); МАЛ, стб. 523 (1243–1244, 1246 гг.), 528–533 (1305, 1317 , 1322 , 1341, 1360, 1371 гг.); РЛ, с. 31 (6752 г.), 35 (6815 г.), 42 (6834 г.), 48 (6845 г.), 49, 52 (6847 г.), 53 (6848–6850 гг.), 64 (6863 г.), 68–69 (6867–6868 гг.), 72–73 (6870 г.), 77–78 (6872 г.), 92–93 (6878 г.), 95–96 (6879 г.), 110 (6883 г.), 149 (6891 г.), 154 (6896 г.), 164 (6900 г.).

71. МВС, с. 139 (1247 г.), 187 (1371 г.), 200–201 (1379 г.), 218 (1389 г.), 227 (1397 г.), 236 (1406 г.), 237 (1408 г.), 250 (1433 г.), 252 (1434–1435 гг.); НПЛ, с. 420–421 (6948 г.), 420 (6948 г.); ЛЛ, стб. 471 (1247 г.); РЛ, с. 31 (6755 г.), 138 (6887 г.), 141 (6888 г.).

72. МВС, с. 141 (1252 г.), 153 (1281 г.), 154–155 (1282–1283 гг.), 156 (1285 г.), 157 (1293 г.), 161 (1316–1317 гг.), 167 (1322, 1325 гг.), 168 (1327 г.), 174 (1342 г.), 177 (1349 г.), 180 (1357–1358 гг.), 189 (1374 г.), 234 (1406 г.); НПЛ, с. 89, 320 (6778 г.), 327 (6801 г.), 94, 336 (6823 г.), 97, 340 (6833 г.), 98, 459 (6835 г.), 324 (6790 г.); ЛЛ, стб. 473 (1252 г.); МАЛ, стб. 529 (1315–1317 гг.), 530 (1327 г.); РЛ, с. 31 (6759 г.), 34 (6789, 6791 гг.), 37–38 (6825 г.), 42 (6830 г.), 48 (6846 г.), 51 (6847 г.), 54 (6850 г.), 65 (6865 г.), 96 (6879 г.), 179 (6917 г.).

73. НПЛ, с. 393 (6907 г.), 424 (6952 г.).

74. МВС, с. 176–177 (1347 г.), 183 (1365 г.), 187 (1371 г.), 233–234, 236 (1405–1406 гг.); НПЛ, с. 359–360 (6856 г.), 389 (6905 г.), 398 (6912 г.); РЛ, с. 78 (6872 г.).

75. МВС, с. 136 (1243, 1245 гг.), 139 (1246–1247 гг.), 171 (1336, 1338 гг.), 177 (1348 г.), 180 (1355 г.), 210 (1382 г.), 220 (1392 г.); НПЛ, с. 469 (6836 г.), 349–350 (6846–6847 гг.); ЛЛ, стб. 470–472 (1244–1246, 1249 гг.), 474 (1256 г.); МАЛ, стб. 523 (1243, 1244, 1246 гг.); РЛ, с. 31 (6751–6752 гг.), 32 (6760 г.), 47–48 (6844–6845 гг.), 51–52 (6847 г.), 56 (6852 г.), 58 (6856 г.), 59 (6858 г.).

76. НПЛ, с. 420 (6948 г.).

77. МВС, с. 171 (1334 г.), 228 (1398 г.), 234, 236 (1406 г.), 237 (1408 г.), 249–250 (1432 г.), 252 (1436 г.); МАЛ, стб. 524 (1259 г.); РЛ, с. 85 (6875 г.), 138 (6887 г.), 186 (6919 г.).

отправлялись вместе на войну или посылали ему войска⁷⁸, служили при его дворе, тысяцкими или наместниками⁷⁹, подносили ему дары и оказывали финансовую помощь⁸⁰. Ни те, ни другие не должны были нарушать порядка во владениях господина и совершать акции, наносящие ему или его представителям какой-либо ущерб⁸¹.

     Наконец, переход на службу к монарху по договору мог внешне почти не отличаться от перехода под его руку в качестве подданного – соглашения о вассалитете – сюзеренитете нередко навязывались грубой силой⁸².

     Однако обратим внимание на то, что в случаях, когда монгольский «царь» начинал войну с подвластными ему монархами, те, чувствуя свою неправоту и/или слабость, предпочитали уклониться от боя и скрыться подальше, чтобы просто переждать его гнев⁸³. Когда же противными сторонами оказывались правители, связанные договором (причём не важно – суверенные монархи или находящиеся в отношениях господства/подчинения), то слабый и/или неправый чаще всего не убегал, а старался «добить челом», т. е. начать переговоры о мире и восстановлении отношений⁸⁴.

     Дело в том, что подданные – и речь идёт как о тяглом населении, так и о знатных лицах –в рамках «светского» права находились под исключительной юрисдикцией правителя, который мог наказать их «без суда» (без разбирательства в присутствии обвиняемого или его представителя), а также покарать их жён и/или детей. Если же суд всё же имел место, его вершил не обязательно сам правитель – это делать могли также наместники и специальные судьи. При этом в число обычных наказаний входила смертная

____________________________

78. МВС, с. 144 (1262 г.), 147–148 (1268 г.), 152 (1277–1278 гг.), 172 (1340 г.), 183 (1365 г.), 185 (1370 г.), 194 (1377 г.), 214 (1387 г.), 251 (1434 г.), 395 (1445 г.); НПЛ, с. 312, 454 (6770 г.), 317 (6776 г.), 399 (6914 г.); МАЛ, стб. 525 (1277 г.), 529 (1315 г.), 533 (1370 г.), 536 (1380 г.); РЛ, с. 34 (6796 г.), 51 (6847 г.), 53 (6848 г.), 94 (6878 г.), С. 110–111 (6883 г.).

79. МВС, с. 214 (1387 г.), 232 (1402 г.), 236 (1406 г.), 240–241 (1412 г.); НПЛ, с. 399 (6914 г.), 403–404 (6920 г.); К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 181.

80. МВС, с. 143 (1257 г.), 172 (1339 г.), 211 (1384 г.), 221 (1393 г.); НПЛ, с. 82, 309 (6765 г.), 89 (6778 г.), 99, 344 (6840 г.), 350 (6847 г.), 419 (6947 г.); ЛЛ, стб. 474 (1256 г.); РЛ, с. 38 (6826 г.), 41 (6829 г.), 53 (6848 г.), 93 (6878 г.), 96 (6879 г.), 141–142 (6888 г.), 149 (6892 г.).

81. МВС, с. 143 (1259 г.), 155–156 (1283 г.), 251 (1433 г.); НПЛ, с. 82, 310 (6767 г.), 469 (6836 г.); ЛЛ, стб. 473 (1252 г.), 475 (1258 г.), 482 (1284 г.); МАЛ, стб. 536–537 (1382 г.); РЛ, с. 32 (6767 г.), 34 (6796 г.), 43 (6834 г.), 140 (6888 г.).

82. О. В. Мартышин, Вольный Новгород..., с. 238–240; ГВНП, № 18; МВС, с. 159–160 (1312 г.), 173 (1341 г.), 185–187 (1370–1371 гг.), 188 (1373 г.); НПЛ, с. 94, 335 (6820 г.), 99, 344 (6840 г.), 353 (6848 г.); МАЛ, стб. 474 (1255 г.); РЛ, с. 33 (6778 г.), 83, 85 (6874–6875 гг.), 165 (6907 г.).

83. НПЛ, с. 378 (6890 г.); МАЛ, стб. 536–537 (1382 г.); РЛ, с. 119 (6885 г.), 133, 135 (6886 г.), 143–144 (6890 г.).

84. МВС, с. 178 (1352 г.), 183 (1365 г.), 185 (1370 г.), 191 (1375 г.); НПЛ, с. 373 (6883 г.); МАЛ, стб. 535 (1375 г.); РЛ, с. 60 (6860 г.), 92 (6878 г.), 112 (6883 г.).

казнь. Такой властью обладали не только «цари»⁸⁵, но и монархи рангом ниже⁸⁶.

     Подданные вроде бы тоже заключали соглашение с правителем, но это был квазидоговор, т. к. при его оформлении монарх, в отличие от них, не клялся. Не случайно этот переход обозначался словами «задаться» или «дать себя»⁸⁷. Думается, не случайно и то, что клятву при установлении подобных отношений стали в конце концов называть по-особому – «присяга»⁸⁸.

     Подданные поступались частью прав на свои земельные владения в пользу господина (и «татарского царя», и князя) и потому теряли свои земли, если переходили под власть иного суверенного правителя⁸⁹.

     Но нельзя считать, что подданные в Древней Руси середины XIII – середины XV вв. были совершенно бесправными – воистину «холопами государя». Поскольку большинство их составляли «свободные» (полноправные) люди, а всякий «свободный» был членом общинной корпорации, постольку они имели определённые права, которые хотя и немного, но ограничивали власть монарха.

     Вспомним, что «вои» (ополченцы) могли в любой момент покинуть князя, а горожане в его отсутствие – сдаться противнику без боя. Можно добавить и такие примеры: столичная община имела право и реальную возможность «не пустить» князя, если тот желал покинуть город (даже на время!), а также запретить ему поделиться частью «отчих» владений⁹⁰.

     Не стоит упускать из виду, что одному и тому же монарху могли служить одновременно и вассалы, и подданные, т. е. он мог быть сразу и сюзереном, и деспотом. Кроме того, сюзерен-деспот мог быть сам одновременно и вассалом (например, «местный» князь по отношению к

____________________________

85. МВС, с. 136 (1246 г.), 150 (1270 г.), 155–156 (1283 г.), 161 (1318 г.), 167–168 (1325–1326 гг.), 172 (1339 г.), 172 (1340 г.), 179–180 (1354 г.); НПЛ, с. 298, 452 (6753 г.), 96, 338, 457 (6827 г.), 97, 340, 458 (6833–6834 гг.), 348–350 (6847 г.); ЛЛ, стб. 471 (1246 г.), 473 (1252 г.), 482 (1284 г.); МАЛ. Стб. 529 (1318 г.), 530 (1325–1326 гг.), 531 (1340 г.), 536–537 (1382 г.); РЛ, с. 31 (6754 г.), 39–39 (6826 г.), 42 (6834 г.), 45 (6838 г.), 48–51 (6845–6847 гг.), 58 (6856 г.), 64 (6863 г.), 67 (6866 г.).

86. МВС, с. 172 (1340 г.), 232 (1403 г.), 236 (1406 г.); НПЛ, с. 422 (6950 г.); ЛЛ, стб. 471 (1246 г.); РЛ, с. 146 (6890 г.).

87. Н. П. Павлов-Сильванский, Феодализм в России, с. 107–108, 397, 404, 412–421; МВС, с. 232 (1404 г.).

88. Ср.: СДЯ, т. 4, с. 227–229; СРЯ, вып. 7, М., 1980, с. 191–193; там же, вып. 20, М., 1995, с. 48–49.

89. Н. П. Павлов-Сильванский, Феодализм в России, с. 116–117; В. Б. Кобрин, Власть и собственность, с. 52; ДДГ, № 61; МВС, с. 156 (1283 г.), 244 (1419 г.); НПЛ, с. 412 (6927 г.); РЛ, с. 55 (6851 г.), 140–141 (6888 г.).

90. МВС, с. 159 (1310 г.), 169–170 (1330 г.), 393 (1303 г.); ЛЛ, стб. 475 (1258 г.).

великому князю – не обязательно Владимирскому), и подданным (по отношению к «цесарю татарскому»)⁹¹.

     Но вернёмся к разговору о наглядных признаках договорных отношений с монархом.

     Судя по источникам, выделение подобных связей на уровне лексики было, но не слишком чёткое. Это вполне естественно, т. к. древнерусскому языку была присуща чрезмерная (на современный взгляд) полисемантичность и метафоричность⁹².

     Например, одни и те же синонимичные слова – «ряд» и «докончание» – обозначали договоры и международного уровня (между суверенными правителями или между «республикой» и правителем государства, находившегося вне Руси), и на уровне взаимодействия монарха с подчинёнными ему, но относительно самостоятельными людьми – иерархами, властителями более низкого ранга, служилыми людьми, «республиками»⁹³.  

     Возьмём также упоминания о «челобитье» монарху при установлении с ним отношений господства/подчинения. Ритуал, обозначаемый этим словом, был, судя по всему, таким же обязательным элементом заключения договора с правителем, как и клятва ему⁹⁴. Но вряд ли правильно считать, что только при договорных отношениях с монархом «били челом» и клялись ему. Так полагает, например, Н. П. Павлов-Сильванский, однако он сам себя опровергает, приводя примеры подобных ритуалов и при «закладничестве» монарху, т. е. при переходе к нему в подданство⁹⁵. Опровержением служат и летописные данные о «челобитьях» и клятвах (даже со стороны владетельных князей) при установлении отношений с деспотами⁹⁶.

     Критерием отличения договорных отношений с монархом от квазидоговорных, а значит вассалов от подданных не может быть и употребление/избегание в публичном обращении к правителю эпитетов «господин», «господарь» и «государь».

___________________________

91. А. Л. Юрганов, «У истоков деспотизма», с. 34–68; Он же, Категории русской средневековой культуры..., с. 231–233; ГВНП, № 20, с. 37; МВС, с. 244 (1419 г.); РЛ, с. 55 (6851 г.).

92. В. Б. Кобрин, Власть и собственность, с. 28; А. Л. Юрганов, Категории русской средневековой культуры, с. 25.

93. СДЯ, т. 3, М., 1990, с. 38–40; ДДГ, № 2–61; ГВНП, № 11–13, 16, 18–19, 29, 38, 46; РЛ, с. 75 (6871 г.), 85 (6875 г.), 104 (6880 г.), 138 (6887 г.), 140–141 (6888 г.); К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 211–212.

94. РЛ, с. 138 (6887 г.), 140–141 (6888 г.), 162–163 (6900 г.).

95. Н. П. Павлов-Сильванский, Феодализм в России, с. 47, 101–103, 108, 397, 414, 438–440.

96. МВС, с. 244 (1419 г.); НПЛ, с. 412 (6927 г.); РЛ, с. 95 (6879 г.), 141 (6888 г.), 176–177 (6908 г.).

     Во-первых, до середины XV в. они были синонимами, а во-вторых, применялись не только к монархам⁹⁷. Для нас главное то, что властелина так могли называть и подданные (личные слуги, летописцы и рядовые жители его княжества, а также покорённые иноземцы)⁹⁸, и участники договорных отношений с ним (в том числе другие князья и «республики»)⁹⁹, и лица, не входившие ни в ту, ни в другую категорию, – сын или внук монарха, не являющийся пока самостоятельным владетелем¹⁰⁰, и люди, вообще с ним напрямую не связанные (иерархи или бояре другого, хотя и подчинённого ему, владетеля)¹⁰¹.

     Автохтонным для изучаемой эпохи эпитетом деспота был разве что «самодержец». Думается, именно потребность в маркировке относительно нового – деспотического – типа монархии вдохнула вторую жизнь в данный эпитет, который до XV в. употреблялся редко и носил иной смысл¹⁰².

     Ещё одним критерием различения вассалов и подданных является самоназвание или именование человека иными людьми при его сопоставлении с монархом.

     Первый вариант: индивид уподобляет себя (или не возражает, когда его уподобляют иные люди) представителям «низов» – свободного непривилегированного, полусвободного или несвободного населения. Примером служит случай, когда боярин публично зовёт себя «холопом» великого князя, а также когда в летописи бояре фигурируют как «рабы» князя¹⁰³. Такое уничижительное обозначение можно считать наглядным признаком подданного¹⁰⁴.

     Обратная ситуация – когда индивид уважительно именуется «сыном» или «молодшим братом» правителя, а тот, соответственно, зовёт себя его «отцом» или «братом старейшим», хотя между ними нет подобных родственных связей. Такая квалификация подвластного монарху человека,

____________________________

97. А. Золтан, «К предыстории русск. "государь"...», Из истории русской культуры..., с. 554–586; В. В. Колесов, Древняя Русь..., с. 284–286; СДЯ, т. 2, с. 365–371.

98. МВС, с. 220 (1392 г.), 230 (1400 г.), 253 (1437 г.); НПЛ, с. 306, 453 (6759 г.); РЛ, с. 42 (6834 г.), 48 (6845 г.), 50 (6847 г.), 53 (6848 г.), 155 (6907 г.).

99. МВС, с. 176 (1347 г.), 227 (1396 г.), 251 (1434 г.); НПЛ, с. 360 (6856 г.), 390, 392 (6905–6906 гг.); РЛ, с. 174 (6907 г.), 176–177 (6908 г.); ДДГ, № 2; ГВНП, № 3, 6–10, 14–15, 20.

100. РЛ, с. 174 (6907 г.), 176–177 (6908 г.).

101. МВС, с. 212 (1386 г.); РЛ, с. 177 (6908 г.).

102. РЛ, с. 178 (6917 г.); СРЯ, вып. 23, М., 2000, с. 37; В. В. Колесов, Древняя Русь..., с. 285, 287, 289.

103. МВС, с. 180 (1356 г.), 250 (1432 г.).

104. А. Л. Юрганов, «У истоков деспотизма», с. 36; Он же, Категории русской средневековой культуры, с. 216–220; В. В. Колесов, Древняя Русь..., с. 176–178.

безусловно, более всего подобает вассалу¹⁰⁵. Правда, на подобное величание могли рассчитывать, судя по всему, лишь владетельные князья¹⁰⁶.

     Для прочих представителей древнерусской элиты, по всей видимости, был актуален второй вариант идентификации индивида в соотношении с монархом – различение среди бояр и «слуг» правителя тех, кто именовались «вольными» (т. к. имели право «отъезда» – перехода к иному правителю без потери земельных владений)¹⁰⁷, и лиц, не наделённых подобным эпитетом. Если первые – это вассалы, то вторые – подданные. В число последних входили потерявшие или никогда не имевшие права «отъезда» бояре и «слуги» (не прислуга!)¹⁰⁸, а также управленцы-министериалы, многие из которых принадлежали к «несвободным» или «полусвободным»¹⁰⁹.

     Однако проблема в том, что эпитеты «отец» и «сын» иногда использовались для прикрытия отношений деспотического типа – например, между «татарским царём» и русским князем или между московским правителем и его братом, наказанным за строптивость конфискацией «отчины»¹¹⁰.

     Кроме того, находя упоминания о князьях, подчинённых какому-либо монарху, мы часто не знаем, «величались» ли они при сопоставлении с ним или «уничижались», а встречая упоминания о его «боярах» и «слугах», мы опять-таки зачастую лишь гадаем, не было ли среди них людей «вольных». Пожалуй, только при упоминании «помещика» мы могли бы быть уверены, что речь идёт о служилом человеке не из числа «вольных». Но в изучаемый период этого слова ещё не было – оно появилось в конце XV в.¹¹¹

___________________________

105. МВС, с. 177 (1347 г.); МАЛ, стб. 528 (1297 г.); РЛ, . 51 (6847 г.), 100 (6880 г.), 116 (6884 г.); ДДГ, № 5, 7, 9–11, 13, 14, 16, 18, 19, 24; ГВНП, № 4; В. Б. Кобрин, Власть и собственность..., с. 51; К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 219; А. Л. Юрганов, Категории русской средневековой культуры, с. 233; В. Д. Назаров, «Честь боярская», с. 54.

106. Известны случаи, когда все бояре, служащие какому-либо князю, величались им его «братией», но это происходило в критических ситуациях и могло быть лишь риторическим приёмом (см.: МВС, с. 230 (1400 г.);  РЛ, с. 162–163 (6900 г.)). Аналогией может служить обращение князя перед смертью ко всем жителям столицы со словами «Братие мои и дружина!» (РЛ, с. 172 (6907 г.)).

107. ДДГ, № 2, 5, 9, 10, с. 12–13, 20–21, 27, 30. Мнение, что все бояре были «вольными» (Н. П. Павлов-Сильванский, Феодализм в России, с. 99, 437; К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 183; Р. Пайпс, Россия при старом режиме, с. 69, 74–75), ошибочно.

108. ГВНП, № 20, с. 37.

109. А. Л. Юрганов, «У истоков деспотизма», с. 39; Он же, Категории русской средневековой культуры, с. 221–222, 229; В. Б. Кобрин, Власть и собственность..., с. 115; ДДГ, № 4, с. 17, 19.

110. РЛ, с. 179, 182 (6917 г.); МВС, с. 244 (1419 г.).

111. В. Б. Кобрин, Власть и собственность..., с. 90, 96–97, 100–108, 113–115; СРЯ, вып. 17, М., 1991, с. 18.

     Правда, в источниках есть иные зацепки. Это прежде всего указания, что тот или иной служилый человек (в том числе князь) «съехал», «поехал», «выехал» , «отъехал», «(от)ступил» или «отказался» от монарха. Судя по всему, речь идёт об официальном разрыве отношений с ним при соблюдении каких-то обязательных процедур. Так мог поступить лишь «вольный» человек¹¹² и митрополит, вконец разругавшийся с великим князем Владимирским¹¹³.

     Можно было бы к числу подобных маркеров отнести и слова «приехал», «приеде», «пришёл», «иде», «идёт», однако надо учитывать, что ими обозначалось не только обретение вассалом нового господина¹¹⁴, но и простое перемещение в пространстве.

     Столь же осторожно надо относиться и к словам «бежал», «отбежал», «побежал», «выбежал», «сбежал», «прибежал». Они могут означать и просто бегство от опасности, и факт разрыва с господином без выполнения общепринятых процедур. В последнем случае речь может идти как о людях «вольных» (включая митрополита)¹¹⁵, так и «подневольных»¹¹⁶, а также о тех, кто не были ни теми, ни другими, – например, о сыновьях правителя, не имеющих удела¹¹⁷. Сходным образом люди, которые «яшася» за того или иного правителя, могли быть и вассалами (включая жителей «республик»)¹¹⁸, и подданными¹¹⁹.

     Как бы то ни было, древнерусскими вассалами в середине XIII – середине XV вв. являлись: 1) знатные лица, которые официально именовались «братьями молодшими» и «сыновьями» монарха, не будучи таковыми по факту рождения, 2) «вольные бояре», 3) «вольные слуги», 4) жители «республик» – не индивидуально, а корпоративно.

     Все они имели земельные владения, неподконтрольные монарху-господину, где обладали собственной судебной властью. Кроме того, у них было право «отъезда», при реализации которого они теряли лишь

___________________________

112. МВС, с. 393 (1306 г.), 185 (1370 г.), 227 (1397 г.), 233 (1404–1405 гг.), 250–251 (1433–1434 гг.); НПЛ, с. 399 (6914 г.), 404 (6920 г.), 420 (6948 г.), 423 (6952 г.), 424 (6953 г.); МАЛ, стб. 540 (1414 г.); РЛ, с. 48 (6846 г.), 65–66 (6864–6865 гг.), 85 (6875 г.), 104 (6880 г.), 106 (6882 г.), 177 (6909 г.), 186 (6918 г.); ДДГ, № 2, 5, 9, с. 13, 20–21, 27.

113. РЛ, с. 147 (6890 г.).

114. МВС, с. 243 (1416–1417 гг.), 244 (1419 г.), 250–251 (1433 г.); НПЛ, с. 389 (6905 г.), 399 (6914 г.), 423 (6952 г.), 424 (6953 г.); МАЛ, стб. 540 (1416–1417 гг.); РЛ, с. 109 (6883 г.), 140 (6888 г.); ДДГ, № 5, с. 20.

115. МВС, с. 190 (1375 г.), 221 (1394 г.), 233 (1405 г.), 238 (1408 г.), 250–251 (1433 г.), 261 (1440 г.); НПЛ, с. 80, 307 (6761 г.), 421–422, 463 (6950 г.); МАЛ, стб. 540 (1418 г.); РЛ, с. 140 (6888 г.), 164 (6901 г.).

116. ЛЛ, стб. 473 (1252 г.); МВС, с. 212–213 (1385–1386 гг.), 236 (1406 г.), 244 (1418 г.); РЛ, с. 67 (6866 г.), 71 (6869 г.).

117. МВС, с. 143 (1257 г.); НПЛ, с. 82, 309 (6765 г.).

118. НПЛ, с. 89–90, 321 (6780 г.), 424 (6952 г.).

119. НПЛ, с. 420–421 (6948 г.); РЛ, с. 55 (6851 г.), 64 (6863 г.).

«кормления». Применительно к жителям «республик» это право нужно трактовать как узаконенную возможность открыто выйти из повиновения монарху и сохранить в целости «республиканские» земли¹²⁰.

     Разорвать отношения вассалитета – сюзеренитета мог любой из контрагентов.

     По решению сюзерена это происходило, если вассал превышал свои полномочия (без вмешательства третьей стороны)¹²¹, помогал врагам сюзерена¹²² или «бесчествовал» его¹²³.

     Вассал имел право расторгнуть отношения с монархом в случае сильного давления на него со стороны другого правителя (например, при угрозе потери «отчины»)¹²⁴, в случае, когда сюзерен запятнал себя позором¹²⁵, а также из-за произвола господина или его наместников (к примеру, из-за посягательств на владения вассала и причинения ему «бесчестья»). В последнем случае вассал высокого ранга нередко начинал войну против сюзерена¹²⁶. Ей, видимо, предшествовало официальное предъявление претензий сюзерену (изложение его «вин»)¹²⁷.

     В то же время вассал мог покинуть сюзерена лишь таким образом, чтобы не покрыть себя позором и не стать «изменником». Во-первых, он должен был предварительно «снять крестное целованье». Во-вторых, если он всё же решал не «отъехать», а «сбежать», ему, видимо, нельзя было это сделать прямо перед битвой под стягом господина. Зато он мог спокойно проигнорировать приказ господина о выступлении с ним в поход или о присылке войск. В-третьих, нельзя было ни «отказаться», ни «отбежать», когда сюзерен томился в плену вдали от вассала. При этом вассал, как и все прочие люди, подвластные пленнику, должен был внести свою долю при сборе выкупа¹²⁸.

     Ещё одной важнейшей особенностью отношений вассалитета – сюзеренитета в Древней Руси середины XIII – середины XV вв. было то, что

___________________________

120. См. примеч. 107, а также: ГВНП, № 1–3, 6, 7, 9, 10, 14, 15, 19, 20; МВС, с. 233 (1405 г.); РЛ, с. 65 (6864 г.), 66 (6866 г.).

121. МВС, с. 155–156 (1283 г.), 172 (1340 г.); ЛЛ, стб. 482 (1284 г.); РЛ, с. 51 (6847 г.).

122. МВС, с. 240–241 (1412 г.); НПЛ, с. 403–404 (6920 г.); РЛ, с. 140 (6888 г.), 146 (6890 г.).

123. МВС, с. 149 (1270 г.), 155–156 (1283 г.), 175–176 (1346 г.); ЛЛ, стб. 482 (1284 г.); НПЛ, с. 320 (6778 г.), 358–359 (6854 г.).

124. См.: МВС, с. 251 (1434 г.); РЛ, с. 162–163 (6900 г.), 176–177 (6908 г.).

125. См.: МВС, с. 236 (1406 г.).

126. См.: МВС, с. 173 (1341 г.), 237 (1408 г.), 250 (1432 г.), 252 (1436 г.); НПЛ, с. 353 (6848 г.), 389 (6905 г.), 391–393, 461–462 (6906 г.), 396–397 (6909 г.); РЛ, с. 34 (6796 г.), 66 (6865 г.), 84 (6875 г.), 162 (6900 г.), 177 (6909 г.).

127. См.: МВС, с. 149 (1270 г.); НПЛ, с. 88, 319 (6778 г.).

128. См.: МВС, с. 262 (1445 г.); МАЛ, стб. 474 (1255 г.); НПЛ, с. 78 (6872 г.), 426 (6954 г.); РЛ, с. 36 (6823 г.), 42 (6830 г.), 67 (6866 г.), 72–73 (6870 г.), 89 (6876 г.), 116 (6884 г.), 146 (6890 г.), 153 (6895 г.), 157 (6897 г.), 165 (6907 г.).

вассал, совершивший преступление, не входящее исключительно в юрисдикцию церкви и не направленное прямо против сюзерена, подлежал его непосредственному, личному суду. Причём под «судом» разумелось не самовольное решение господина по его собственным правилам, но разбирательство при соблюдении традиционных процессуальных норм.

     В случае конфликта между сюзереном и вассалом (что означало, как правило, разрыв их договора, но не препятствовало его перезаключению) оба имели право на третейский суд.

     Во-первых, они могли апеллировать к иерарху – епископу или митрополиту, а также к  властителю, стоящему над сюзереном (если таковой, конечно, был). Чаще всего таким арбитром из числа монархов были, судя по всему, ордынские «цари» и великие князья – Владимирские, Литовские. Третейский судья вершил дело самостоятельно, но не всегда имел возможность реализовать своё решение или добиться его исполнения¹²⁹.

     Во-вторых, вариантом арбитража мог быть «общий суд» – разбирательство с равным участием сюзерена, вассала, иерарха (иерархов) и/или стороннего правителя (не обязательно вышестоящего). Монархов здесь могли замещать их представители. Такое разбирательство часто походило на дипломатические переговоры и не всегда заканчивалось консенсусом¹³⁰.

     Жители «республик» по отдельности ввиду того, что их вассалитет был коллективным, находились на особом положении – та часть судебной власти, которая была делегирована монарху, по преимуществу была в руках его наместников, но те её применяли не единолично, а в составе «сместного» (совместного с посадниками) суда. Если же к наместникам у населения «республик» были серьёзные претензии, правосудие осуществляли местный владыка и приехавший сюзерен¹³¹.

     Если подытожить, выходит, что древнерусские вассалы – это «свободные» люди-миряне (индивиды или корпорации), которые: 1) поступили на службу к монарху или просто признали над собой его власть, заключив договор («докончание» или «ряд»), по которому обе

____________________________

129. См.: МВС, с. 149 (1270 г.), 161 (1317 г.), 184 (1368 г.), 187 (1371 г.), 225 (1395 г.); НПЛ, с. 89, 321 (6778 г.); МАЛ, стб. 528 (1296, 1301 гг.); РЛ, с. 55 (6851 г.), 65–67 (6865–6866 гг.), 84 (6875 г.); В. Б. Кобрин, Власть и собственность..., с. 52; К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 160, 188, 190, 204.

130. См.: МВС, с. 153 (1280 г.), 157 (1293 г.), 159–160 (1312 г.), 161 (1317 г.), 169–170 (1330 г.), 173 (1341 г.), 191 (1375 г.), 212 (1386 г.), 227 (1397 г.), 246–247 (1425 г.), 262 (1441 г.); МАЛ, стб. 535 (1375 г.); НПЛ, с. 308 (6763 г.), 324, 456 (6789 г.), 328 (6801 г.), 94, 335 (6820 г.), 95, 337, 456 (6825 г.), 353 (6848 г.), 380 (6894 г.), 390 (6905 г.), 421, 462 (6949 г.); РЛ, с. 51 (6847 г.), 177 (6909 г.); ДДГ, № 9, с. 27–28; К. А. Соловьёв, Властители и судьи..., с. 161–162, 191, 206–207.

131. См.: О. В. Мартышин, Вольный Новгород..., с. 231–232, 235, 239–240, 334–336; ГВНП, № 1–3, 6–10, 14–15, 19.

стороны обретают права и обязанности друг перед другом, причём договор был скреплён обоюдной клятвой; 2) имеют право полностью разорвать отношения с монархом и сохранить свои владения, если договор нарушен господином или его соблюдение представляется им невозможным; 3) в мирских делах находятся под юрисдикцией господина, но в случае конфликта с ним имеют право на третейский или «общий» суд.

     Получается, что духовенство находилось как бы между вассалами и подданными – с одной стороны, оно давало клятву верности монарху наряду с мирянами, а с другой стороны, было ему неподсудно и сохраняло всю полноту прав на церковные земли.

     Получается также, что сын, брат или внук монарха, пока они не вступили с ним в чисто политические отношения, скреплённые клятвой (например, присягнули ему или, став самостоятельными владетелями, заключили с ним договор), не были ни его вассалами, ни его подданными. Для женской же половины монаршей семьи (за исключением жены правителя) подобная маргинальность была уделом на всю жизнь. Между тем атрибутами маргинальности является стремление выделиться из общности, в которой индивид не имеет более или менее чёткого статуса, или получить этот статус путём агрессии¹³².

     Мы вновь приходим к выводу, что при поиске корней устойчивой конфликтности между князьями-родственниками надо учитывать ментальные факторы. Но учёт их открывает новые перспективы и в изучении целого ряда других пробл